Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

— Ты так внезапно убежала тем вечером, — заметил Уолли, прерывая ее мысли.

— Не хотела встречаться с Фредди.

В его взгляде мелькнуло сочувствие.

— Не хочу портить тебе ланч, но Фредди все знает. Он тебя выследил. Встретил Нелли Брайант, с которой вроде как подружился в Лондоне, и та доложила, где ты и чем занимаешься. Впрочем, тебя это, кажется, не слишком тревожит, хоть и убежала тогда, — заметил он, услышав смех собеседницы.

— Так ты еще не в курсе?

— А что случилось?

— Фредди уломал Пилкингтона взять его в ансамбль хористом, и сегодня утром, когда я пришла на репетицию, Миллер уже муштровал его вовсю. А потом Гобл разругался с исполнителем роли лорда и заявил, что любой хорист сыграет не хуже. Взял и выбрал Фредди! Так что теперь Фредди у нас солист и просто лопается от гордости.

Запрокинув голову, Мейсон расхохотался так оглушительно, что толстяк за соседним столиком выронил устрицу, не донеся до рта.

— Не так громко, — нахмурилась Джилл, — на нас все смотрят!

— Да разве тут удержишься? Какая прелесть! Я всегда говорил, что нигде не встретишь столько абсурда, как в мире мюзикла. Может случиться абсолютно что угодно — куда там «Алисе в стране чудес»!

— О, тебе тоже так кажется? Точь-в-точь как и мне. Просто какое-то нескончаемое чаепитие у Безумного Шляпника!

— А как вообще Фредди угораздило поступить в театр?

Лицо Джилл вдруг затуманилось. Вопрос напомнил о том, что она так старалась изгнать из головы.

— Говорит, устроился, чтобы приглядывать за мной.

Настроение ее оказалось заразительно, и улыбка Мейсона тоже растаяла. Вернувшись к неприятным мыслям, он принялся мрачно крошить булочку.

— Фредди прав, — буркнул он. — Я не ожидал, что у него столько здравого смысла.

— Вот еще! — вспыхнула Джилл. Память о беседе с новой звездой мюзиклов все еще жгла огнем ее независимую душу. — Я не ребенок и могу сама за собой присмотреть. Что хочу, то и делаю!

— Боюсь, ты скоро поймешь, что твои поступки касаются не только тебя. Меня, к примеру! Мне не нравится, что ты поступила на сцену. Теперь давай, можешь откусить мне голову.

— Очень любезно с твоей стороны так беспокоиться обо мне…

— Я просил откусить голову, а не заморозить. На правах старого друга, который в свое время совал тебе червяков за шиворот, повторяю: мне не нравится, что ты выступаешь на сцене!

— Вот уж не думала, что ты станешь таким… — Джилл помедлила в поисках уничтожающего определения, — таким викторианцем!

— Когда дело касается тебя, я самый викторианский из викторианцев. — Уолли смело встретил ее негодующий взгляд. — Да, не нравится… тем более в постановке Айка Гобла.

— Почему именно Гобла?

— Потому что не стоит тебе общаться с такими, как он.

— Что за чушь!

— Вовсе нет. Думаю, тебе доводилось читать о нравах театральных агентов…

— Да ну, там все домыслы и преувеличения!

— Безусловно. В большинстве своем продюсеры вполне порядочны, даже на редкость порядочны, если принять во внимание условия их работы… Нет, речь не о бизнесе, тут они мало перед чем останавливаются. Когда доходит до денег, у театральных агентов в ход идет все, кроме разве что зубов и когтей. Киплинговское «Ни божий закон, ни закон людской не дальше 40-х» — применимо не только к широтам, но и к номерам здешних улиц. Иными словами, правило «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой» тут не работает. К этому привыкаешь быстро — отправляясь с визитом в агентство, достаточно оставить часы и бумажник дома и не зевать, чтобы не стянули запонки. Кто кого надул, тот и получает очко, и исход игры никак не влияет на отношения. Агент все так же угощает тебя сигарами из жилетного кармана и называет славным малым. Облапошит с утра лучшего друга, а потом они преспокойно обедают вместе. Ничего личного, только бизнес. Проявим снисхождение — все они жертвы наследственности. Когда грабитель женится на гардеробщице, их отпрыск неизменно идет в театральный бизнес, и первых отцовских уроков он никогда не забудет. А вот по части нравов… — Уолли подождал, пока перед ним поставят жареную рыбу. Официанты умеют выбрать самый неудобный момент. — Так вот, что касается нравов, большинство менеджеров — почтенные джентльмены средних лет с женами и детьми, делают деньги и больше ничего не хотят. Хористки для них просто наемные служащие вроде механизмов, которые помогают получить прибыль, толком и не знакомые лично… Старина Айк — совсем иное дело! — Мейсон прожевал кусочек камбалы. — Айк Гобл чужд общественной морали, он ловелас, донжуан и прелюбодей! Червь и чума! Толстый, вялый и дряблый, с сальной душой и иссохшим сердцем, со взглядом снулой трески… — Нет-нет, я его не осуждаю, — великодушно махнул рукой Уолли. — Не в моем характере кого-то осуждать. Однако при всем уважении и почтении вынужден констатировать, что Айк сочетает в себе мартовского кота и ту живность, что обитает под лежачим камнем! Вот почему мне так неприятно, что ты поступила в труппу к Гоблу.