Безрассудная страсть

Очень скоро перед ними возник дворец – выступил из синих сумеречных теней. Она войдет, попросит приготовить ей горячую ванну, повидается с сыном и займется повседневными делами. Доротея спрашивала модный журнал из Парижа. Еще она хотела заказать сдобу из кафе, где пила кофе с Питером Боуэном. Джулия покосилась на идущего рядом Стивена Айвза, почувствовала исходящее от него тепло, прислушалась к звукам их шагов. Они ступали в ногу. Интересно, это она подстроилась под его шаг или наоборот? Как марширующие солдаты. Так он, должно быть, ходил с Джеймсом. Вдруг она вспомнила, что майор так и не сказал ей того, что хотел: не позволило разбойное нападение на супругу баварского посла, – а ведь они отправились в парк именно для приватной беседы. Джулию вдруг разобрало любопытство.

– Что вы хотели мне сказать, милорд? – спросила она, когда они подошли к ступенькам дворца. Она даже затаила дыхание, надеясь, что речь пойдет о задании, которое отвлечет его от сегодняшних событий, о чем-то повседневном и скучном…

Стивен повернулся к спутнице. Уже начинало темнеть, и его глаза оставались в тени.

– Я… – начал он и громко сглотнул. – Я хотел сказать… проклятье!

Он сгреб ее в объятия и приник губами к ее рту. Его губы казались очень теплыми, почти горячими, когда касались ее выстуженной ветром кожи. Удивленная, она не сопротивлялась, ощутив в его поцелуе облегчение – противоположность страху. Теплое дыхание, превращавшееся на холодном воздухе в пар, окутало их кисейным покрывалом. Стивен целовал ее, пока они не услышали звуки приближающихся шагов, и только тогда он неохотно отступил. Она смотрела на него, слишком потрясенная, чтобы даже кивнуть прохожему, при взгляде на которого Стивен коснулся рукой полей шляпы. Она поднесла затянутую в перчатку руку к губам. Что это значит?

Он проводил взглядом одинокую фигуру, скрывшуюся в сумерках.

– Нам лучше зайти внутрь.

Она поспешно взбежала вверх по ступенькам и порадовалась теплу вестибюля. К ним сразу подошли слуги, чтобы взять верхнюю одежду.

– Я должен увидеться с Каслри, – сказал Стивен, – доложить о происшествии. Идите наверх и отдохните. Увидимся за ужином. – Он сделал шаг в сторону и тут же остановился. – Нет, подождите, сегодня у меня вечер занят. Может быть, позже? Или за завтраком?

Стивен выглядел по-мальчишески возбужденным, его глаза, щеки и губы горели – от холода и поцелуя.

Джулия молча кивнула. Она не слишком доверяла себе и не была уверена, что ее голос не дрогнет. Всему виной стресс, последствия ужасных событий в парке. Он просто хотел успокоить ее, поблагодарить. Именно шок заставил его поцеловать ее, и ничто больше.

А теперь он, должно быть, в ужасе от того, что зашел так далеко – поцеловал падшую женщину. Служанку.

Но встретившись с ним глазами, она прочла в его взгляде желание целовать ее снова и снова. В его глазах была нежность и такая тоска, что у нее перехватило дыхание. Стивен приказал слугам немедленно приготовить чай и херес и отнести все это наверх, в ее комнату. Только после этого ушел в сторону кабинета министра.

– На улице холодно, мисс? Повар говорит, что сегодня пойдет снег. Его суставы никогда не ошибаются, – сказала горничная и засмеялась.

Разве на улице холодно? Ей, пожалуй, было жарко. Или стало жарко только сейчас, после того как ее поцеловал Стивен?

В доме царил покой, в точности так же, как два часа назад, когда они уходили на прогулку. Как такое возможно?

Глава 21

Томас подъехал к грязному постоялому двору на окраине города. Из дома доносились вопли Донована: ему как раз вынимали из ноги пулю. Его доблестный слуга послал за хозяином девчонку из таверны, которая сообщила нечто совершенно неразборчивое, присовокупив напоследок, что ирландец умирает.

Оказалось, что пуля всего лишь испортила сапоги Донована и застряла в икроножной мышце, не задев ни кость, ни сухожилия. Раненого положили на стол и, не церемонясь, извлекли пулю.

– Пинту рома, половину на рану, половину внутрь, – велел хирург, и хозяин заведения хрипло засмеялся.

– Слушайте Ганса, он лучший ветеринар в округе.

– Ветеринар? – простонал Донован и лишился чувств.

Томас поморщился, глядя, как рану щедро полили ромом и забинтовали.

– Чем, проклятье, он был занят? – спросил Томас, глядя на невыразительные лица мужчин, сидевших вокруг импровизированного операционного стола.

Из темноты в пятно света вошел еще один человек. Его лицо было гладко выбритым, одежда – чистой: орел среди стервятников.

– Ограбление в парке не удалось, – сказал он. Таким же тоном он, вероятно, сообщил бы, что ребенок упал и разбил коленку.

Он протянул руку Томасу.

– Меня зовут Эрик. Рад знакомству, герр Меррит, даже при таких обстоятельствах. Я уже несколько недель жду возможности поговорить с вами, но вы неизменно отклоняли все мои приглашения. Жаль, что поводом для нашей встречи послужила эта небольшая неприятность. – Он взглянул на бесчувственное тело Донована, распростертое на столе, без малейших признаков сожаления.