Безрассудное сердце

В воздухе стоял запах пороха, который забивал горло и нос и от которого слезились глаза. Я стреляла, пока ружье не перегрелось у меня в руках, но каждый раз, когда моя пуля настигала цель, меня тошнило. Стреляя в индейцев, я мечтала только о том, чтобы среди них не было Тени. Чтобы ни один из этих разрисованных и кричащих воинов не был тем, которого я любила.

Странно… Я знала, что Тень – индеец, знала, что он живет и ведет себя, как принято у индейцев, и все же я не могла вообразить его разрисованным. Я не могла представить его лицо искаженным ненавистью, его глаза полыхающими жаждой крови, его рот кривящимся в адской усмешке.

В сражении наступил короткий перерыв, когда индейцы отошли, чтобы перегруппироваться, и я поймала себя на том, что выискиваю среди них высокого воина на коне-великане. Но я скоро отвела глаза. Если он и был среди нападавших, я не хотела это знать.

Оглядевшись, я заметила, как мама вытирает грязное лицо, и улыбнулась ей. Еще ни разу в жизни я не видела, чтобы у нее были растрепанные волосы или грязь на щеке.

Папа, который был рядом со мной, не спускал глаз с воина, сидевшего на коне возле стены. Я спросила его, что он в нем нашел особенного, и он сказал:

– Конь будто Джеда Тейбора. Я его сразу узнал.

– Похож, – согласилась я.

Значит, Тейбора тоже убили. Есть, конечно, вероятность, что индейцы попросту украли у него коня, но она слишком мала, чтобы придавать ей значение. Вероятнее, что и сам Тейбор, и вся его семья погибли.

Я поглядела на Дэвида. Он криво усмехнулся и помахал рукой. Хоби Браун и все его четыре сына были отличными стрелками, и земля под ними была вся усеяна трупами индейцев.

Только один был еще жив. Он медленно поднялся и сел, мотая головой, словно пытаясь просветлить ее. Я видела на нем две раны. Одна пуля попала ему в ногу, другая – в бок. Держась за стену, он хотел встать на ноги. Все мы следили за ним. Индейцы тоже. Раненый воин, видно, что-то почувствовал, потому что оглянулся на нас. Его черные глаза сверкали ненавистью. Оттолкнувшись от стены, он направился к своим.

Ему удалось одолеть всего несколько ярдов, когда раненая нога изменила ему, и он опять упал. Пол Браун прицелился, а индеец поднял свой лук, когда от строя отделился еще один индеец.

С диким криком он погнал коня прямо к раненому товарищу. Перегнувшись через круп коня, он умудрился подхватить несчастного. Это был смелый поступок, но он стоил ему жизни. Одновременно раздались два выстрела. Пол Браун и его брат Бенджамен убили обоих индейцев. Наверное, они поступили жестоко, покусившись на жизнь человека, спасавшего своего товарища, но им всего лишь хотелось немного уравнять наши силы.

– Черт бы их всех побрал! – услыхала я рядом с собой.

В этот момент индейцы во второй раз пошли на штурм, и у нас больше не было времени на разговоры. Какое-то время мы уверенно держали оборону, и я молилась про себя, чтобы индейцы разочаровались, не получив легкой добычи, и ускакали обратно, к себе домой. Однако вскоре наше положение изменилось к худшему, когда полдюжины индейцев принялись пускать огненные стрелы через стену. Еще несколько воинов подтащили бревно и стали им бить по воротам, пока остальные держали нас в страхе потерять голову.

Когда ворота были уже почти снесены, папа приказал нам всем перебраться в дом. Только там мы могли прятаться и продолжать битву. Наверху у нас были всего два маленьких окошка, в которые ни за что не пролез бы взрослый мужчина, так что мы могли не опасаться ни за второй этаж, ни за вторую дверь, которой у нас просто не было.

Последними оставили двор папа и Хоби Браун. Они бежали к дому, когда ворота уже подались и толпа кричащих индейцев ввалилась внутрь. Хоби остановился и упал, потому что в спину ему попала стрела, и я ужасно испугалась, потому что папа тоже остановился и выпустил в нападавших все остававшиеся у него пули. Пол и Бенджамен прикрывали папу огнем, пока он тащил Хоби в дом. Дэвид захлопнул дверь и запер ее, как только папа оказался внутри.

Мама принялась осматривать рану Хоби, а остальные заняли позиции возле окон. Мы с папой стояли рядом возле одного окна нашего дома, Дэвид и Джон – возле другого, оставив Бенджамену и Полу одно-единственное окно сбоку.

Едва мы оказались в относительной безопасности, как индейцы словно потеряли к нам всякий интерес. Несколько воинов занимались нашим скотом, другие исчезли, зайдя за угол. Наверное, их заинтересовали хозяйственные постройки.

Мне стало очень грустно, когда я увидела, как индеец ведет под уздцы мою Нелли, с которой мы были неразлучны с моего младенчества. Она была моей первой и единственной подружкой, пока я не встретилась с Тенью.

Однако времени на воспоминания не было. Индейцы опять начали стрелять. Они окружили дом, ища в нем хотя какую-то лазейку. Когда послышались шаги на крыше, мама быстро развела огонь в плите, чтобы отогнать воинов, которые хотели, наверное, залезть к нам через трубу.