Безрассудное сердце

В ту ночь мы совсем не говорили. Мы не клялись в вечной любви и верности. Но наши сердца не молчали. Они вели между собой безмолвный диалог. И с той ночи Тень перестал быть индейцем, а я белой. Мы были всего лишь мужчиной и женщиной, беззаветно любившими друг друга.

ГЛАВА 10

1876

Когда я проснулась, уже наступило утро и Тени со мной не было. В страхе я вскочила на ноги и тотчас успокоилась, увидав неподалеку мирно щипавшего траву Красного Ветра. Воин может бросить женщину, подумала я, но уж никак не своего драгоценного коня. Тень вернется. Теперь я в этом не сомневалась. И он тотчас появился на тропинке с оленем на плече.

– Завтрак, – коротко заметил он и принялся сдирать с него шкуру. – Когда мы будем жить среди шайенов, придется тебе самой свежевать оленей и варить их.

– Я помню. Воин никогда не делает женскую работу, если рядом есть женщина.

– Правильно, – усмехнулся Тень. – Сегодня я занимаюсь этим в виде исключения, потому что я слишком голоден, чтобы ждать, когда ты с ним справишься. Насколько мне помнится, ты всегда, разделывая мясо, закрывала глаза.

– Я изменюсь, – пообещала я.

Только сейчас я по-настоящему поняла, куда мы держим путь. Не могу сказать, что меня не пугала предстоящая жизнь с шайенами. А что, если мама была права? Что, если шайены не примут меня? Как бы я ни любила Тень, у меня не было желания становиться отверженной среди чужих людей, которые будут издеваться надо мной, потому что я – их враг.

– Далеко еще? – с дрожью в голосе спросила я Тень.

– Три-четыре дня. Да не бойся ты, – сказал он, опять прочитав мои мысли. – Мой народ примет тебя так же, как когда-то твоя мама приняла меня. Они будут любить тебя, хотя бы потому, что я тебя люблю.

В первый раз он сказал мне, что любит меня. На душе у меня потеплело, и все мои сомнения растаяли, как сон, едва я оказалась в его объятиях. Забыв обо всяком стыде, я распахнула куртку у него на груди и принялась гладить его крепкие плечи и грудь, восхищаясь его силой.

Тень растянулся на земле, улыбаясь от удовольствия. А я расхохоталась, едва заметила неопровержимое доказательство вспыхнувшего в нем желания. Он потянулся ко мне, но я отпрянула и побежала прочь. Я бежала от него, предвкушая свою радость, когда он догонит меня и подчинит себе. Но когда я оглянулась, он все так же лежал на траве, только теперь подложив под голову руки. Пришлось мне вернуться и встать рядом.

– Иди ко мне, женщина. У меня кое-что есть для тебя, – ласково проговорил он.

– Нет.

Глаза Тени смеялись.

– Ты начала, так теперь заканчивай.

– Иди ты ко мне.

– Анна.

Лукаво улыбаясь, я принялась раздеваться, и через несколько мгновений стояла перед ним совсем голая. Солнце грело мою кожу, а взгляд Тени обжигал ее. Со стоном он поднялся, обнял меня и опять повалился на землю, увлекая меня за собой.

Мы долго резвились под безоблачным синим небом, а потом соединились в густой высокой траве, как дикие звери. Я отзывалась на любое прикосновение Тени и мурлыкала, как котенок, когда его сильные руки ласкали меня. Не в силах удержаться, я шептала его имя, едва он проник в меня, и забыла обо всем на свете, отдавшись колдовской власти любви.

Прошло много времени, прежде чем мы наскоро поели и свернули лагерь. Пока я занималась костром, Тень вырезал из туши лучшие куски и спрятал их в седельную сумку. Закончив с делами, он легко вскочил на своего коня и протянул мне руку.

Странно себя чувствуешь, когда едешь и едешь, зная, что на расстоянии многих миль нет ни одного человека, кроме тебя и него. Мы были как Адам и Ева в райских кущах и видели только зверей – бизонов и оленей, да один раз чесавшегося о дерево гризли. У нас не было недостатка в воде и мясе, потому что Тень отлично знал все источники на нашем пути и был искусным охотником.

На четвертый день утром я увидела вдалеке нечто, напомнившее мне длинную черную змею. Подъехав поближе, я поняла, что индейское племя перебирается с одного места на другое.

– Тси-тси-тса, – воскликнул Тень и поторопил коня.

Тси-тси-тса. Это означало «те, кто связан с нами родством». Племя дакотов называет Ша-Е-На народ Тени, что значит «люди, говорящие, как мы». Белые переняли у них это название, но упростили произношение.

Индейская деревня в походе – зрелище в высшей степени живописное. Впереди на боевых конях едут воины. Одетые во все самое лучшее, они великолепны, дики, горды и устрашающи. Юные воины снуют туда и сюда вдоль колонны, красуясь перед девушками. Следом ведут коней, нагруженных всяким скарбом от кож для вигвамов до оружия. Дети и женщины идут среди животных, а самые юные и самые старые едут на них. Позади шел табун индейских коней, которых были тысячи. Они поднимали такую пыль и так шумели, время от времени не забывая лягнуть крутившихся под ногами собак, что я никогда ничего подобного в глаза не видела.