Безрассудный (ЛП)

Передвинувшись на сторону Киры, я наклонился, чтобы она могла поцеловать меня. Это был последний, краткий момент нашей связи, и я ощутил, как дрожат ее губы. Отстранившись, я заметил слезы на ее щеках. Это будет трудно для нас обоих.

Заведя мотор, я выехал с дорожки и, клянусь, часть меня оторвалась и исчезла, когда я оставил Киру позади.

Не чувствуя абсолютно ничего внутри, я ехал к Эвану. Он единственный, кто знает, каково мне сейчас, единственный, кто может мне помочь. Припарковав машину, взглянул на его тихое жилище и на мгновение позавидовал Эвану. И Мэтту, и Гриффину тоже. Со стороны их жизни казались такими простыми и беззаботными. Хотя я знаю, что это не так, у каждого свои заморочки. Если моя жизнь и научила меня чему-то, так это тому, что никто не живет так просто, как кажется на первый взгляд. У всех свои проблемы. Это то, что объединяет всех людей: боль и любовь.

Чтобы Эван услышал меня, я несколько раз сильно постучал в дверь. Было раннее утро и, наверное, стоило дать ему время проснуться, но он мне нужен. Я не хочу оставаться один.

Через пару минут я услышал, как дверь отпирается. Секунду спустя в проеме появилось заспанное лицо Эвана.

— Келл? Что ты здесь делаешь?

— Мне нужна твоя помощь. Кира и я… — я опустил глаза в пол. Как, черт возьми, я собирался сказать, что прощаюсь с ней? — У нас… ничего не получится. Я хочу подарить ей кое-что, пока всё не закончилось. Я хочу написать для нее песню.

Эван толкнул дверь и отошел, чтобы я мог войти.

— Все, что угодно, Келл.

Знаю, Эван не в восторге от нашего союза, но я оценил, что он ставит нашу дружбу выше своих нравственных принципов. Конечно, ведь я только что сказал ему, что мы прощаемся. Скорее всего он ответил бы совершенно по-другому, если бы я сказал, что собираюсь сделать ей предложение.

Боже, эта мысль…

Нельзя об этом думать. Брак — это не наше будущее.

Эван зевал, когда я вошел в часть его лофта, игравшую роль гостиной.

— Можешь еще поспать, — сказал я ему. — Я просто посижу здесь, поработаю над текстом.

Он поднял руку в знак благодарности, затем подошел к своей кровати в углу и рухнул. Пару мгновений я наблюдал, как его грудь равномерно поднимается и опускается, а затем огляделся в поисках бумаги. Финальная песня для моего неудавшегося романа. Я должен был рассказать Кире обо всем, что чувствовал к ней. И попрощаться. Это был безумно сложный участок пути, и я совсем не хотел этого.

Я еще могу передумать и попросить ее выбрать меня, бороться за нее. Но зачем? Кира бы не выберет меня, и мне придется просить ее уничтожить человека, который был мне братом.

Нет, даже не так, скорее всего Кира бросит меня быстрее, чем я успею моргнуть, заставь я ее выбирать, и именно поэтому нужно сделать этот шаг… чтобы она знала, что все в порядке, что я понимаю ее. Я просто недостаточно хорош для нее. И никогда не был.

Присев на диван с блокнотом и карандашом, я начал выливать на бумагу свою любовь, свою потерю, печаль и признание: незачем прощаться, чтобы не лгать, — довольно уехать и ни о чем не знать.

Эван проснулся через несколько часов. Пересев на диван, он взял несколько листков бумаги, которые я вырвал из блокнота. Я перебирал пропитанные болью слова, чтобы найти идеальную комбинацию. Эван пробежался взглядом по странице, затем посмотрел на меня.

— Уверен, что хочешь этого? — совершенно серьезно спросил он.

Выдержав его взгляд, я коротко кивнул. Эван вздохнул и положил листы.

— Келлан, я знаю, что тебе больно, и знаю, что у вас сейчас напряженный момент, но если ты споешь это у Пита, все об всём узнают

Я прервал его, покачав головой.

— Это для Киры. Я хочу, чтобы она услышала. Мне плевать на всех. Меня не заботит никто другой, — прошептал я.

Эван положил руку мне на плечо.

— Я понимаю, что это трудно, и я понимаю, что это такое, но обещаю…

Стряхнув его руку с плеча, я встал.

— Нет, ты не знаешь, каково это. Кира не какая-то симпатичная блондинка, которая потряхивала задницей в баре, и в один прекрасный момент я решил переспать с ней, потому что мне нравилось, как майка обтягивает ее сиськи. Мы друзья, которые влюбились друг в друга. Ты даже не представляешь, что я чувствую сейчас, у тебя никогда не было такой глубокой связи. Ты влюбляешься в дурочек, а потом бросаешь их, когда они тебе надоедают.

Нахмурившись, Эван тоже встал.

— Эй, они не все дурочки, — я приподнял бровь, и он еще больше нахмурился. — Ну, тебе не обязательно быть таким засранцем.

Коротко усмехнувшись, я хлопнул Эвана по плечу.

— Да, я знаю. Прости. Я просто… Это гребаный отстой. Жаль, что я не влюбился в дурочку. Вообще-то, я тебе даже завидую.

Эван широко улыбнулся мне.

— Так и должно быть, — его улыбка медленно исчезла, когда он посмотрел на бумагу. — Хорошо, я помогу тебе с этим. Но нужно что-то тоньше, Келлан. Должно казаться, что эта песня может быть о ком угодно. Все должно выглядеть, как постановка.

Я кивнул, и Эван продолжил:

— А звучать по-настоящему. Знаю, — качая головой, я поднял руки. — Именно поэтому я и пришел к тебе.

Эван кивнул и снова сел. Я посмотрел в его сторону, садясь рядом.