Безродная, или Свет ее тьмы

Взгляд охватывал всё сразу и не мог остановиться ни на чём конкретном. Яркий луч уходящего за горизонт солнца и росчерк птицы за окном. Исчезающие прямо на глазах белые полоски на видимой части рук, оставшиеся от полученных утром ран. Огромные глаза – её глаза? – в зеркале напротив. И молчащий демон, напряжённо замерший совсем рядом. Что в нём изменилось? Тот же пронзительный тёмный взгляд, выступающие скулы – отличительная демоническая черта, прямой нос. Может, изменились губы? Так захотелось дотронуться и проверить. Пожалуй, нужно так и сделать. Если зрение обманывает, то уж пальцы обмануть сложнее. Кайдер уже привык к её выходкам, простит и эту. Тем более, Бранка сделает это очень осторожно. Может, он даже и не заметит. Могла же она покачнуться от выпитого?

– Мягкие, – теперь нужно заговорить о другом, чтобы демон не обратил внимания на эту небольшую вольность. – Ты уверяешь, это вино поможет. Поможет в чём?

– Поможет расслабиться. Услышать себя, свои истинные желания. Ведь это, как я и говорил, не совсем вино. Что ты чувствуешь, Бранка? – какой же у него голос. Нежный, с бархатной хрипотцой. Почему раньше не замечала? Или это проявилось только сейчас? Спросить, почему его голос стал таким… чарующим? Но он первым задал вопрос, почему бы и не побыть послушной девочкой.

– Что чувствую? Как будто я выпила не вино, а огонь. И этот огонь не жжёт, а… ласкает? Ласкает изнутри. Так странно, – в таких тайнах хотелось признаваться шёпотом, а чтобы собеседник лучше слышал, нужно придвинуться ближе и, словно невзначай, ещё раз дотронуться до его руки. – Скажи, это и есть магия?

– Можно сказать и так. Магия моей крови, – демон совсем не сопротивлялся осторожным поползновениям, но и не предпринимал ответных попыток. Он замер, словно каменный. – Я мог бы оставить тебя в заблуждении, но я обещал быть с тобой честным. В вино добавлена демоническая кровь. Моя. А так как она свежайшая, сейчас ты чувствуешь то же самое, что и я. Как тебе, Бранка, этот огонь? Испытывала ли ты когда-нибудь подобное?

Чёрные глаза, горящие в глубине своим собственным светом, оказались невероятно близко. Так можно и утонуть в них. И совсем не хочется барахтаться, чтобы выбраться из этого жуткого омута. Глаза близко, а губы ещё ближе. Если чуть-чуть податься вперёд, можно их коснуться ещё раз. Но уже губами. Огонь в теле взревел торжествующим пламенем. Это и поцелуем назвать нельзя. Растворение и поглощение. Как же мало соприкосновения тел! Пальцы одной руки судорожно вцепились в напряжённую мужскую шею, перебрались в волосы, другая рука лихорадочно искала хоть какой-нибудь участок обнажённой кожи. Как же мешает одежда! Вот бы она исчезла вслед за разумом, мгновенно капитулировавшим, едва губы коснулись губ.

Остановился и отодвинулся. Застонать или зарычать? Какой он взъерошенный. Камзол куда-то исчез, пуговицы на рубахе оторваны. И дышит так, как будто выдержал сложнейший многочасовой бой с несколькими противниками сразу.

– И как тебе настоящий поцелуй?

Язвительность слов снизила накал момента. Слова били наотмашь. Что и отрезвило. Бранка пришла в себя. Это чем же она сейчас занималась? Целовалась с демоном?! С тем, которому совсем недавно говорила: «Ни за что и никогда»? Может, и не совсем так, но смысл ясен. И ведь не скажешь, что ему всё показалось. Губы до сих пор горят и… просят продолжения.

– Думаешь, если ты целуешься лучше Вера, то я соглашусь ему изменить?

– Значит, признаёшь, что я лучше.

Впервые за долгое время слова возражения не подбирались. Кайдер, хоть и демон, но всегда был с нею честен. И уж что-что, а ответную честность он заслужил.

– Бранка, не кори себя, – он не стал разыгрывать полученное преимущество. – Почему ты считаешь, что изменяешь? Вы не женаты и, насколько я знаю, он даже не принёс никаких помолвочных обязательств. Ты не допускаешь возможности, что глава его рода откажет вам? Да, я знаю, насколько вы, люди, цепляетесь за институт брака, даже отдельную религию создали. И что вас ждёт без благословения? Положение изгоев? Будете устраиваться наёмниками? Допускаю, какое-то время это будет интересно. Но когда-нибудь захочется тишины и покоя. Это не я так говорю, это так устроены люди! Или я не прав? Скажи тогда, где я не прав?

Вообще-то, Бранка собиралась работать именно наёмником. Для этого она и училась. Но сейчас у неё появился долг. Долг перед родом.

– У меня есть свой род! – упрямо заявила она, отодвигаясь от демона. Очень уж привлекательно он выглядел. И говорил. И пах.

– Род, который от тебя почти отказался.

– Нет, мой род не отказывался от меня! Скара не отказывалась от меня! И князь Домитр не отказывался. Да, он меня не признал, но может быть, только поэтому я осталась жива! Скара, – Бранка была уверена, что духи-покровители, как всегда, находятся рядом, – Скара, скажи, разве ты от меня отказалась? Мой папа от меня отказался?

– Что ты, моя девочка, – дух умершей княгини был рядом и, как никогда, серьёзен, – разве может род отказаться от своей последней надежды.

– Вот видишь, Кайдер. Я должна вернуться. Отпусти меня, а?