Безродный

— Эта сука приставилась сразу, как мы вошли. Видать, со страху, — объявил один из мужиков, бросая под ноги толпе бесчувственное тело, — Решила сбежать от правосудия.

— Хрен там!

— Сожгите труп! Пусть боги с ней лично поквитаются!

— Давайте к ратуше! Там разведём огонь и покараем их пред очами богов и людей!

Люди подхватили двоих женщин и труп, и толпа двинулись обратно. На главную площадь. По дороге к ней присоединялись всё новые и новые линчеватели. Промелькнуло даже несколько знакомых лиц из ополчения. Похоже, что, Беррен с ними закончил.

Идей, как отговорить разбушевавшихся крестьян от задуманного, так и не было. Если я сейчас открыто выступлю в защиту этих женщин, меня обвинят в сговоре с ними. В ведьмозаступничестве и чёрт знает в чём ещё. Не думаю, что у толпы возникнут хоть какие-то трудности в сооружении четвёртого костра. Тут надо действовать хитрее и тоньше. Но как? Зараза, времени всё меньше.

Посреди площади несколько человек уже вкапывали толстое сосновое бревно. Очевидно, оно должно было заменить столб, к которому привязывают обвинённых в ведьмовстве, перед тем, как поджечь под ними дрова. Откуда-то со стороны западных ворот двое крестьян тащили толстые, смоченные водой канаты. Такие перегорят далеко не сразу. Приговорённый уже успеет погибнуть в страшных мучениях, прежде чем путы разожмут свою смертельную хватку.

— Где ещё брёвна? — послышался из толпы рёв кузнеца, — Тащите их сюда! Нечего тянуть! Пускай боги получают всех троих сразу!

— Давайте дрова и масло! — крикнул кто-то, — Да побольше! Чтоб огонь стоял до небес.

Люди засуетились. Некоторые поспешили к окраинам селения, другие ввалились в ближайшие хаты, в поисках всего необходимого. Четверо пошли копать ещё две ямы, для новых столбов.

Надежда была одна. Что сейчас, вот-вот на площади появится капитан или староста и прекратят весь этот балаган. Но ни того, ни другого, как назло не было видно. Вернон тоже предпочёл не высовываться. Может, он, не разобравшись, подумал, что это по его душу пришли? Хрен знает, но на его месте я бы тоже предпочёл не лезть к взбесившейся толпе. Зараза, а ведь получается, что я остался один на один с этой проблемой. Придётся расхлёбывать самому.

— Смилуйтесь, люди, — заплакала Иона, — Что мы вам такого сделали? Чем прогневали так, что вы решили нас убить?

— Молчи, ведьма! — кмет, державший девушку, ударил её по лицу. Раскрытой ладонью, наотмашь, — Раньше надо было скулить, когда у тебя рука на невинное дитя поднялась!

Толпа вновь разразилась негодующими воплями.

— Убийца! Шлюха паршивая!

— Она заключила договор с отродьями подмирья! Душу младенца в обмен на ведьмовскую силу!

— Заткните ей рот, пока она на нас порчу не навела!

— Тащите молоток! Выбьем ей зубы!

— Будь я лет на двадцать моложе, — хищно оскалилась бабка, которую держали рядом, — Запихала бы этот молоток тебе в гузно так, что он у тебя изо рта бы вышел, вместе с зубами. Пошто Агнешку убили, суки? Пошто, я спрашиваю? — её голос дрогнул, а из глаз покатились слёзы, — Пропадите вы пропадом! Чтоб вас всех пожрало подземное пламя! Чтоб та, которую вы уже сожгли, вернулась из небытия и убила каждо…

— Она проклятья насылает! Заткните ей рот! — заорали в толпе.

Крестьянин, державший бабку, среагировал быстро. На макушку несчастной старухи обрушился его здоровенный кулак. Она тут же замолкла и обмякла.

— Несите кляп, пока снова рот не открыла! — крикнул кто-то и ещё двое мужиков кинулись к ближайшим хатам.

Так. Ага… Мысль в принципе проклёвывается. Нужно придумать что-то, что на первый взгляд ещё хуже, чем сожжение на костре, но на деле — станет той соломинкой, за счёт которой у них получится выплыть. Вот, только, что это может быть? Утопление? Переплывут реку, выйдут на другом берегу и дёру в лес? Нет, вряд-ли. Им или привяжут камень к ногам или соорудят клетку, из которой просто не получится выбраться. А то и вовсе — приладят к ней багор и будут держать под водой, пока узники не задохнутся. Запереть их в чулане и пытать голодом, пока не сдохнут? Этот вариант уже получше. Он выиграет нам время и даст возможность организовать их побег. Вот только толпа хочет развлечения и крови прямо сейчас, так что он тоже не подходит. Ладно, думаем дальше…

Крестьяне уже вкапывали на место последний столб, когда Беррен наконец-то соизволил появиться на пороге деревенской ратуши. Староста на сей раз к людям выходить не захотел.

— Что, вашу мать, тут твориться? — рявкнул он так, что все люди на несколько мгновений замерли и повернулись в его сторону. Над площадью повисло гробовое молчание.

— Спрашиваю ещё раз, — сказал он уже чуть тише, — Какого хера вы делаете?

Рука старого вояки уже лежала на эфесе клинка. В другой, была зажата рукоять небольшого кинжала. Злой и в то же время раздражённый взгляд испепелял собравшуюся толпу. Он видел. Прекрасно видел, что именно мы тут делаем. И это, похоже, будило в нем очень болезненные воспоминания.

— Божий суд проводим! — крикнул один из крестьян.

— Ведьм сжигаем! — поддакнул другой кмет.

— Богохульниц!