Безумец и его сыновья

Он, не успев приехать, уже зашагал от Старосты спальни к Коридорному, мечтая добраться ко второму году проживания до чина Старосты этажа. Братья к такой карьере относились рассеянно: Книжник не показывался из подвальчика (всей душой, всем сердцем он уже был далеко), Строитель завалил чурбачками всю спальню и, раздобыв столярного клея и инструмент, смастерил, ко всеобщему восхищению, невиданную башню.

Отказник грыз ногти в интернатской тюрьме. Музыкант же, никому не рассказывая о своей тайне, часто сбегаґл в заветную каморку к спивающемуся учителю.

Так, понемногу привыкли они к новой жизни – а тут и зима оборвалась и пролетела весна, а там в интернатском дворе появился Лисенок и уже запрягал для них лошадку, готовясь в обратный путь. Исхудавшие Майка с Зойкой, взятые отцом из подобного женского заведения, ожидали на телеге ребятишек.

Братья выскочили во двор – Лисенок усаживал их одного за другим. Все поместились: стриженные наголо, повзрослевшие, в новых казенных рубахах, штанах и башмаках. И вот скрылись полуразрушенные монастырские стены, испарились каменные дома, перестали быть слышны паровозные гудки. Дорога потянулась между бесконечных болот, редких холмов и перелесков, над которыми клубились облака-горы. Школяры болтали ногами, разглядывая бесконечную землю, и медленно тряслись целый день – Лисенок жалел лошадку. Вот впереди легла первая тень, и все принялся покрывать вечерний туман. Облака растворялись, засветила первая звезда, и вскоре целая звездная россыпь засверкала в небе. Заблистали здесь и там далекие миры, а уставшая кобылка пошла вовсе тихо. У детей слипались глаза. Засопел Степан, задремал Строитель, привалилась к его плечу уснувшая Майка. Принялись посвистывать носами остальные, сам возница клевал носом, сокрушаясь, что не поспел домой к ночи. Лишь Книжник благодарными глазами разглядывал распахнувшееся небо, пытаясь угадать далекую родину ангела.

В полной темноте лошадка едва нащупывала дорогу. Внезапно вдали проявился огонек, и Книжник растолкал уснувших братьев. Огонек приближался, и кобылка захрапела, почуяв близкое жилье.

– Тпрууу! – раздался неожиданный звонкий голос. Тотчас из темноты вынырнула знакомая рыжая головенка их беспутного братца. Пьяница, скалясь и подмигивая братьям, схватил лошаденку под узцы и повел на отцовский холм.

Как и прежде, на овчине лежал их батька! Как и прежде, бегали по саду его псы, узнавая ребятишек. Пьяница поддувал костер, и огонь со всех сторон облизывал огромный котел с кашей. Была тут же отвинчена крышка у фляги – и безвольный Лисенок, не в силах отказаться от ковша, попался на крючок рыжему бесенку.

Утром братьев разбудила отцовская гармоника. Перед каждым школяром уже стояли миски, доверху наполненные вареным картофелем, лежали вяленая и вареная рыба и огромные ломти хлеба – невиданное после скудной интернатской пищи богатство. При виде его даже Степан позабыл на время о своей недетской степенности.

И, как и прежде, на холм заглядывал всякий сброд: Безумец всех приходящих заливал водкой. Котел кипел и бурлил на костре, Пьяница беспрестанно подсыпал в него соль и крупу. А тех гостей, кто, напившись, хватался за ссоры, легко унимал. И так ведь услужливо и весело подносил спорщикам стаканчики «на мировую», что никто не мог ему отказать!

Как и прежде, пьянчуги глотали и пили до полного изнеможения, считая, что вечно здесь могут отъедаться и опиваться. Но даже самые стойкие долго такой гулянки не выдерживали и в конце концов уползали – посиневшие, измученные, забывая часто здесь свои узелки и торбы. Бывали силачи, которые по месяцу могли вытянуть, но и те рано или поздно пресыщались и рады были оставить хозяина.

Хозяин же, подбадривая собутыльников, выпивал за раз по ковшу – а таких ковшей в день у него было три раза по шесть, отчего и шептались некоторые, что Безумец прочно связан с самим чертом – ведь хоть бы что было ему от водки!

А всякой закуски к его знаменитой фляге было немерено: Пьяница, ставший верным слугой отцу, развел уже здесь огород и вдосталь заготовил капусты и репы, и сельдерея с петрушкой. Не удивились тому сыновья, что уже с весны буйно росло все это на Пьяницевых грядках. Врыты были в землю бочки с солеными огурцами, и любо-дорого было пьянчугам хрустеть такой закуской и запивать водку холодным рассолом. А еще Пьяница ставил силки на уток и заготовлял дичь во множестве; сразу на нескольких вертелах жарились утиные тушки. И еще ловил он рыбу сетями и мерёжами. Гости так ухрюкивались, что часто даже не в силах были заползти в избу, валились к ночи прямо на землю и спали беспробудно, не замечая ночного холода.