Безумие на двоих

Я смотрю на неё, и могу только это − смотреть. Вокруг десятки реабилитирующихся пациентов клиники и их физиотерапевты, в ближайшем отдалении от нас итальянец, который редко поглядывает в нашу сторону, даря нам самую искреннюю улыбку, которую имеет в своём арсенале. Мне хочется расхохотаться, но я только качаю головой.

− Я ужасно соскучился, − рычу я, запрокидывая голову в моральном изнеможении.

− Прости, − проговаривает Мира извиняюще и накрывает мою руку на скамейке своей обжигающей ладонью.

− Ты не виновата. Просто…просто. Во сколько у тебя сегодня массаж?

− В семь и… Что ты задумал? − в её голосе мнительные нотки, и я начинаю улыбаться.

− Как считаешь, может мне помочь освоение курсов лечебного массажа?

Мира во весь голос смеется, и её смех служит для меня лучшим афродизиаком.

− Значит, не поможет, − обречённо выдыхаю я, никак не сумев сдержать рвущуюся за границы уголков рта улыбку.

Мира оглядывает помещение и осторожно гладит меня по щеке, немедленно напрягаясь в натянутую струну и требуя моего полного внимания.

− Влад, − тихо начинает она, и я уже готов услышать от неё следующую глупость вроде инициативы нашего расставания прежде. − Я не буду сердиться на тебя, если… − она запинается, полностью опровергая свои собственные слова, которые произносит прямо сейчас. − Если тебе нужна женщина. − Я так увлечён её прерывающимися интонациями, что смысл её слов не сразу проникает в сознание, но когда он меня настигает, я резко оборачиваюсь к сестре и прошу, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться или не накричать на свою несусветную выдумщицу.

− Продолжай.

− Мы с тобой не были близки около трёх месяцев, мы… Мы почти как брат с сестрой…

− Мы и есть брат с сестрой, − ухмыляюсь я.

− Да, но, − она кивает, упрямо глядя в пол, и сильно сжимая деревянное седалище скамейки. −  Ты здоровый мужчина и тебе необходимо…

Я не выдерживаю и, придвигаясь ближе к сестре, кладу её головку, занятую глупыми мыслями себе на плечо, попутно начиная шептать на ушко.

− И тебе было бы всё равно? Всё равно, если бы я проводил ночи в объятиях какой-нибудь привлекательной иностранки, а днём сопровождал тебя на реабилитационные занятия?

− Нет, то есть да, − заикаясь одним вдохом, пробурчала она.

− Не ревновала бы, значит?

− Ревновала, − глубоко вздохнула, признаваясь. −  Но ведь ты не железный. Я всё понимаю, я же не маленькая.

− А ты? Как же ты? − продолжал этот разговор, занимающий меня как познание Миры с неизведанной для меня стороны, а Миру как ожидание вердикта относительно моей предполагаемой в будущем и заранее обговоренной измены.

− Я? Такая физическая нагрузка противопоказана мне в ближайшие два месяца, ты же знаешь? − Как легко она говорила о наших отношениях, без тени смущения в голосе, но за храбростью, толкающей её на такие откровения, был наложен ещё один слой бесстрастности, призванный убедить меня в том, что Мире не будет больно от осознания удовлетворения моих физических потребностей.

− Знаю, но я не об этом. Нельзя, это не значит, не хочется. − Только теперь её щёки обагрились смущённым румянцем, и она попыталась оттолкнуться от моего плеча.

− Тшш, − остановил и вернул её крамольную головку обратно на своё плечо. − Ответь же мне?

− Ты выбрал неподходящее место для своего вопроса, − думала избежать ответа, продолжая заливаться восхитительным румянцем, так прекрасно идущим к её тёплому шоколаду глаз.

− А твой вопрос очень подходил под это место? − парировал, сделав соответствующий жест рукой в сторону. − Я не отпущу тебя, пока ты мне не ответишь.

− Я не могу, − она на мгновение прижалась лицом в ямку на моём плече, а затем закрыла его обеими руками. − Мне стыдно.

Я ничего не мог сделать, кроме как забрать её дрожащие руки от лица в свои ладони и сжать их настолько сильно, чтобы она осознала и не сомневалась. Чтобы её глаза перестали искать жертву.

−  Мира Просто выслушай меня, хорошо? Мне безумно приятно, что ты беспокоишься о моём здоровье и согласна на такие последствия, как бесконечные бессонные ночи, которые ты решила проводить в слезах, вместо моих жаждущих тебя объятий. Согласна презирать меня до конца своих дней ради каких-то жалких двух месяцев, которые я якобы не смогу подождать… Тебя − самой желанной и самой потрясающей девушки на свете.

Она поднимает голову, в её глазах блестят слёзы и она смотрит на меня, долго-долго, целое мгновение, а потом, невзирая на сотню глаз, вокруг, обнимает и утыкается носом в своё любимое место − в мою шею.

− Ты, правда, подождёшь меня ещё чуть-чуть? − хрипит её голос, опаляя мою кожу дыханием.

− Чуть-чуть подожду, − смеюсь я. − Только всё-таки надо сходить пару раз на эти курсы массажа, а то твой массажист мне тоже не нравится.

Мира улыбается, увеличивая амплитуду своей улыбки постепенно, с невидимой стороны для окружающих нас зрителей, легонько целуя меня в шею.

Я забрался на кровать сестры и осторожно разминаю крохотные пальцы на ногах, втирая скользкое массажное масло по всей стопе.