Безумие на двоих

Природа была какой-то искусственной, за ночь выпал снег, спрятавший  голые некрасивые сучья деревьев, коих в этом городе было превеликое множество в сравнении с жадной на зелёный ландшафт столицей. Дороги, в большинстве своём ухабистые, покрывали маленькие и небольшие сугробы, затрудняя неспешную пешую прогулку двух влюблённых, нет, брата и сестры. И всё же белое одеяло, укрывшее землю, громко хрустело под подошвами в нашей с Мирой обоюдной тишине. Изредка проезжавшие мимо автомобили, ничуть не разбавляли это безмолвие неуместным громкоголосьем, редкий прохожий, пристально изучающий знакомое лицо сестры, быстро отворачивался отчего-то не веря собственным глазам и по этой причине не смевший даже испытать удачу на узнавание.

Мы подошли к местному магазинчику, ближайшему к дому: бетонные обычные три ступени − импровизированное крыльцо, стеклянные двери в алюминиевой окантовке, просвечивающие в мутное стекло заполненные товаром витрины и единственная холодильная камера. Двери с грохотом поддаются  и открываются перед нами, мы в одну ногу проходим с Мирой в скромное помещение магазина и сразу же оказываемся возле кассы.

Полноватая женщина, серьёзно занятая утренним макияжем, не обращает на нас никакого внимания, даря покупателям хорошее настроение кропотливым трудом над своей внешностью. Пышная причёска, неизвестно какими усилиями приобретшая нынешний вид, обрамляет плохо закрашенные виски, топорщится на лбу и рассыпана по широким плечам. Стул под ней жалобно поскрипывает от периодических поёрзываний местной продавщицы,  её локти на столе напряжены, круглые пальцы старательно вычерчивают стрелку в уголке глаза.

−  Доброго утра! − преувеличенно бодро здороваюсь с женщиной.

− Тьфу ты! − ругается она в ответ, отрываясь от приятного занятия. − Размазала, − поясняет, но по-моему совершенно не для нас.

Она медленно поднимается со стула, я бы даже сказал: тяжело поднимается, отчего тот начинает скрипеть ещё жалостнее и устремляет на нас не одинаковые глаза. Стрелка на правом смазана и убегает вверх, удивительным образом подчёркивая строгие брови вразлёт.

− Чё надо? − приветливо отзывается она.

− Эмм, − не сразу нахожусь, что ответить на такой вопрос.

− Здравствуйте  тётя Галя. − Здоровается с женщиной Мира.Высокие брови продавщицы взлетают ещё выше, а затем она прищуривается, лицо её приобретает комичное выражение, но смеяться совсем не хочется, грудным голосом тётя Галя с сомнением обращается к сестре, вежливо игнорируя моё присутствие.

− Ты что ли Мирка? − неверяще вопрошает женщина, заставляя меня передёрнуться. − Вернулась, значит? − снова спросила она.

− Да. Ненадолго, тёть Галь. Мы…

Но «тётя Галя»  перебила Миру, причём ввела меня в ступор следующим своим заявлением:

− А  это хахаль твой что ли?

Мира тоже начала заикаться, не сразу найдясь с ответом.

− Я брат Мирославы − Владислав, −  претенциозно представился я, с надеждой осадить хамку, но впечатление произвёл обратное: женщина громко захохотала и в магазин ввалился ещё один персонаж из этой оперы.

− Гляди Жора, наша Мирка привезла к нам своего хаха… тьфу ты, брата!

− Чего ты ещё удумала Галька? − запыхтел явно не расположенный к беседе мужичок. Он тщательно отряхивает свои громоздкие сапоги от налипшего снега у порога магазинчика.

− Ты что творишь нелюдь? − забывая о нас с сестрой на время, женщина напустилась на нового покупателя. − Снега притащил, слякоть развёл? Кто убирать будет эту лужу?

Я невольно заслушался, но Мира тихонько подёргала меня за рукав, я обернулся: сестра потянула меня в другой конец магазина, туда, где располагался скромный отдел конфет, только отпуская мою руку. Тётя Галя не заметила наших передвижений по магазину, и мы благополучно без демонстрации её власти стали рассматривать скромные витрины.

− Вот. Давай возьмём вот эти. − Мира с простодушной улыбкой протянула мне конфету в зелёной обёртке. − Возьми. Она вкусная. − Мира пару секунд ещё дарила мне эту расслабленную улыбку, а потом отвернулась. − Мятные. Мои любимые, − пробормотала она, переходя к другому лотку.

Я сразу же развернул леденец, замаскированный в обёртке для карамелек и сунул в рот: приятная прохлада ментола обожгла горло. Я успокоился и последовал за Мирой, испытывая неуютное чувство от нехватки чего-то значительного: мы больше не держались за руки.

Обернувшись, заметил, что «тётя Галя» уперев руки в бока, следит за вычищением магазинного порога продолжающим пыхтеть мужичком, которому я был любезно представлен как хаха-брат Миры.

Мира рассматривала банку сгущёнки, смешно нахмурив брови, губы её медленно шевелились в тихом бормотании, она кажется вся ушла в интересное занятие изучения срока годности молочного продукта.

− Зачем ты сказал ей, что мы − брат и сестра? − неожиданно спрашивает, ошеломляя меня.