Безумная кепка Мономаха

— Замолчите все! — взвизгнула вконец замороченная Зина. — Ленька, шагом марш к кассе! Танька, заткнись со своей куклой! А ты, убогая, вали отсюда, пока по башке тушенкой не получила!

Сарделеобразные пальцы Зинаиды ухватили с полки довольно увесистую консервную банку, я попятилась к холодильникам, и тут Таня радостно заорала:

— Бабушка! Bay! Гляди, какой мишка!

Одетый в костюм Винни-Пуха человек мирно шел мимо витрин с кефиром, а на груди у него висела табличка: «Пейте йогурт!»

Не успела я подивиться редкостной по идиотству рекламной акции, как Зинаида отпустила внучке затрещину и гавкнула:

— Чтоб я больше слова «вау» никогда не слышала! Разговаривай прилично! А ну, как следует сказать?

На лице Танечки отразилось мучение. Тоненькие бровки сдвинулись вместе, на мордочке ребенка застыло выражение глубокого раздумья.

— Таньк, — ожил дед, — надо во всем с бабушки брать пример. Разве она когда-нибудь «вау» орет?

Давай-ка, говори, как она. Ну, че бы бабуся сказала, увидав медведя?

Танюша засияла улыбкой.

— Ой, бл.., мишка! — счастливо заявила она. — Ведь так, дедушка? Я хорошая девочка, больше не стану плохое слово «вау» произносить, буду говорить, как бабушка.

Меня начал раздирать смех. Да уж, иногда не следует просить ребенка брать пример с близких родственников. Восклицание «вау», пришедшее к нам вместе с голливудскими фильмами, вытеснило исконно русские варианты вроде «ай» или «ой», и мне характерный для американцев возглас тоже не слишком-то по душе, но уж лучше «вау», чем то, что сейчас ничтоже сумняшеся произнесла Таня, копируя свою бабулю.

— Ленька, урод! — бросилась на мужа Зинаида. — Хрена полез ребенка воспитывать, лучше б деньги зарабатывал, дубина! Вон, у Надьки мужик че только в дом не прет, а ты…

Семейный скандал начал стремительно набирать обороты. Тогда я, потихоньку осмотревшись, запустила руку в корзину несчастного, распекаемого на все лады Лени, вытащила сырок и со скоростью адмиральского крейсера рванула к кассам.

Стоит ли говорить, что у аппаратов змеились километровые очереди и у всех покупателей имелись горы покупок?

Найдя хвост поменьше, я, бесконечно повторяя:

— Простите, впереди стоит моя сестра, — подобралась почти к кассирше и уперлась в широкую мужскую спину.

Шкафоподобный дядька выкладывал на резиновую ленту банки, пакеты, кульки, свертки…

— Простите, — ласково попросила я, — можно я только сырок пробью?

— Если вам доставит удовольствие, — хмыкнул покупатель, — то, без всякого сомнения, набейте морду этому сырку.

Я сделала вид, что восхищена его шуткой:

— Ха-ха-ха, какой вы остроумный… Разрешите оплачу покупку перед вами?

— Нет.

— У меня всего маленький крохотный сырочек, а у вас гора покупок.

— Нет.

— Очень прошу, я тороплюсь.

— Нет.

— Но это займет одну минуту!

— Маша, — заорал покупатель, — иди скорей, ко мне пристают!

— Сейчас, зайчик, — незамедлительно раздался в ответ суровый бас, и сквозь толпу стала продираться страшно похожая на Зину тетка. К необъятной груди она прижимала пакеты с томатным соком.

Оценив ситуацию, я быстро шарахнулась в сторону. Однако… Современные мужчины — настоящие рыцари, при малейших признаках опасности зовут на помощь жен и прячутся за их объемистые спины.

И что мне теперь делать? Стоять в очереди час?

Тяжело вздохнув, я, держа сырок в руке, пошла к тому месту, где висела табличка «Выход без покупок». У турникета, покачиваясь с пятки на носок и обратно, маялся охранник, пребывая от скуки как бы в отключке.

— У меня сырок, — сказала я.

Секьюрити выпал из состояния нирваны и, зевнув, ответил:

— С собакой нельзя.

— Так я не вхожу в магазин, а хочу выйти с сырком.

— Раз уж провели его, так уводите.

— Вы не поняли, сырок взяла в вашем магазине.

Страж начал снова впадать в ступор. Я прошла сквозь железную арку и дернула засыпающего красавца за форменную куртку.

— Сырок…

— Потерянных детей объявляют по радио.

— Имею в виду сырок…

— Радио по лестнице налево.

— Я унесла сырок! Творожный! В глазури!

Охранник сфокусировал на мне взгляд, в его глазах начал загораться огонь понимания.

— А-а-а! Сдайте его в камеру хранения, к нам с продуктами нельзя.

— Вы не поняли, я взяла эту штуку у вас, но на кассе…

— Так вы ж стоите не на территории супермаркета, а перед контрольными воротами.

— Правильно, я их уже прошла.

— И что теперь?

— Как поступить с сырком?

— Съешьте его с чаем.

— Он не оплачен, в кассу много народа.

Секьюрити вновь начал засыпать.

— Эй, парень! — потрясла я его. — Выйди из тьмы и возьми деньги!

Парень очнулся:

— Не понял.

— Можно мне с вами расплатиться за творожный сырок в шоколаде?

Секьюрити потряс головой, потер руками лицо и вдруг очень отчетливо произнес:

— Взятки брать не разрешается, ступайте прочь, пока подмогу не вызвал.

Я отошла к окну и услышала голос охранника, который вытащил рацию и орал в нее:

— Слышь, Колян, передай нашим, опять проверка. По залу ходит чучело и предлагает всем войти в долю за ворованные продукты. Ваще за дураков держат! Прикинь, она снаружи стояла! За воротами! Уржаться!