Безумная планета

Их дыхание и тепло тел нагревали убежище и помогали выжить. Но здесь температура воздуха поднялась куда выше. Она стала невыносимой. Барл с усилием пошевелился, и на мгновение ощутил под собой прохладную поверхность гриба. Но жар вокруг продолжал нарастать, пока кожа парня не покраснела, и ее не начало жечь.

Казалось, что разреженные испарения сгущаются. От них уже болели легкие, и глаза наполнялись слезами. Барл все еще дышал с трудом, хотя кратковременный отдых сделал свое дело. Но жар заставил его вскочить на ноги. Он с трудом вскарабкался на гребень следующего холма и оглянулся.

Парень стоял на самом высоком холме и видел фиолетовые гряды, уходящие в сгущающиеся сумерки. Он проделал уже больше половины пути до северного края холмов. Осталось около четверти мили. Но на востоке и западе цепи фиолетовых холмов казались непрерывной чередой подъемов и спусков, окрашенных во всевозможные оттенки.

И почти над всеми курилась серая дымка.

С этого места все, еще не укрытые темнотой холмы, виделись как на ладони. Позади, там, откуда пришел человек, армия муравьев уже выливалась на горную гряду. Разведчики и передовые группы носились туда-сюда, останавливаясь только для того, чтобы сожрать существ, обитавших в поверхностных слоях холмов-грибов. Но основная часть армии непреклонно двигалась вперед.

Вот только фиолетовые холмы были не просто навалами грунта, а живыми, хотя и гниющими, колониями грибов, пронизанных многочисленными туннелями, пещерами и тайными убежищами. Туда и вторглись муравьи. Они понеслись по проходам, пожирая все на своем пути.

Барл оперся на свою дубинку, тупо глядя вперед. Бежать дальше не осталось сил. Муравьи быстро растекались по холмам. Вскоре они нагонят его.

Вдалеке справа испарения сделались гуще. В полумраке появился тонкий столб дыма. Разумеется, Барл не знал, что такое дым. И конечно же, не мог предположить, что в глубине беспорядочно растущих холмов постепенно повышалось давление, и развивались окислительные процессы. А вместе с окислением поднималась и температура, пока во влажной темноте сердцевины холмов не началось самовозгорание.

Толстенные напластования грибов, подобных труту, начали потихоньку тлеть. Огонь не загорался, поскольку плотная поверхность холмов препятствовала притоку воздуха. Но когда внутрь ринулись муравьи, прогрызая новые ходы и отверстия, по туннелям резко потянуло сквозняком, и кислород соприкоснулся с очагами тления.

Медленное тление ускорилось. Искорки превращались в угольки. Дымки начали искрить. Уже с десяток столбов перемешанного с паром дыма возносился к небесам, и он собирался плотным покровом над фиолетовыми холмами. Барл безучастно смотрел, как сомкнутые ряды муравьиной армии маршируют прямо в разгорающуюся печь.

Когда муравьи встретились с рекой, то инстинктивно отпрянули и сменили курс. Они знали, что такое вода. Но с огнем их предки не сталкивались. Даже на Земле в бассейне Амазонки не бывает лесных пожаров. А уж на забытой планете никогда не возникало открытого огня, не считая того времени, когда первые колонисты пытались разводить костры. Поэтому у муравьев не было и быть не могло врожденного страха перед огнем. Они спокойно шли в отверзающиеся в холмах светящиеся норы, хватали мандибулами прыгающие язычки огня и бросались на горящие угли, пытаясь их укусить.

Светящиеся отверстия расширялись по мере того, как сгорала фиолетовая поверхность грибов, давая еще больше доступа свежему воздуху. Барл взирал на происходящее с полным непониманием и безо всякого удовлетворения. Он стоял, собираясь с силами, пока дыхание не выровнялось. А когда приближающийся жар заставил кожу покраснеть, а густеющий дым наполнил глаза слезами, парень начал медленно отступать, опираясь на дубинку и часто оглядываясь назад.

Наступила ночь, но там, где двигалась орда муравьев, сделалось совсем светло от огня. И муравьи шли вперед, с пронзительным воинственным скрипом. Они шли вперед… прямиком в огненный ад. Наконец, от великой армии остались лишь отдельные небольшие группки, они бестолково носились вокруг по холмам, лишившим жизни соплеменников. А от сгоревшего в печи холмов войска остался лишь резкий, неприятный запах.

Сгорая в пламени, муравьи испытывали такую боль, такие муки, какие не захотел бы испытать никто из живых. А всему виной стала безумная храбрость, они нападали на огонь и, уже катаясь от боли по земле, сжимали в мандибулах горящие угли. Барл слышал их предсмертный скрип. Ослепленные, со сгоревшими антеннами и отказавшими лапками, они все равно ползли вперед, пытаясь напасть на безжалостного врага.

Парень медленно брел по холмам. Дважды он замечал разрозненные остатки уничтоженной армии, носившиеся между горящими отверстиями. Барл зорко следил, чтобы не наткнуться на них. Потом на него выскочил один-единственный муравей. Парень раздробил ему голову своей дубиной, а бежавшие следом сотоварищи тут же набросились на корчившееся тело.