Безумная (СИ)

Мирон Дмитриевич оказывается не таким, каким презентовал себя ещё в ноябре.

Я ничего не смогу тебе дать, безумная.

Он даёт ей сполна увязнуть в ревности и собственничестве. Дежавю. Она отчётливо помнит эти пороки в Дане. Именно из-за них она покинула родительский дом, найдя более или менее тихое пристанище в квартире Мирона.

— Какие дела тебя связывают с Петей?

Влада молчит, суша горло арабским молотым кофе. Снег за окном мягко кроит черепа шапок прохожих. Мирон выдерживает минутную паузу ученицы, принимая её за растерянную заминку.

— Только ты не думай, что одна у него будешь — так когда-то сказала твоя дочь. Какие ко мне претензии?

Ей ровным счётом наплевать. Если он приведёт в их отношения третью, то она не будет против группового секса.

— Не уходи от разговора. Не отвечай вопросом на вопрос, — медленно сатанеет, хотя не склонен к игре на тонах.

— У нас перемирие и союзничество, устроит? — их «союзничество» весьма абстрактная вещь.

— На каком основании?

— В новый год нужно вступать либо врагами, либо друзьями. Петька выбрал второй вариант. Как там по истории — наши государства больше не могут держать нейтралитет.

— Я не историк. Я могу лишь предположить, сколько между вами химии в процентном соотношении. Если на Петю приходится безопасный один процент, то твои девяносто девять меня беспокоят. Не зря ли я трахаю тебя на износ.

— Наверное, зря.

Впервые за всё время они спят в разных кроватях и не занимаются сексом.

Влада даже подумывает уйти, но откладывает эту мысль на потом. Всегда успеется.

***

— Сестра, родители приехали, — Даня на проводе с восьми утра. — Оторвись от хуя и будь дома к часу дня. Не бойся, я буду добрым, несмотря на весь беспредел, царящий в твоей тупой башке.

Доброго, как и приятного, мало в таких сообщениях.

***

— Бусинка, новая татуировка? — с порога спрашивает отец, переступая через валуны чемоданов.

Остальные перемены во Владе остаются вне поля внимания.

Влада автоматически осматривает себя, припоминая, какую татуировку не видел папа за девять месяцев скитаний на коленях по Центральной Индии; доделанный Бэтмен выглядывает из-под краёв юбки.

Не дожидаясь ответа от дочери, показывает творение индийских мастеров — на его спине, на лотосе восседает индийское божество Ганеша.

— Качественная работа, пап, — Влада проводит пальцами по изгибам рисунка, что создала кисть татуировочной машины. – Мам, а ты чем похвастаешься? — заходит в комнату, где мать, следуя учению фен-шуй, в правильном порядке расставляет приобретённые на просторах Азии фигурки. Руки матери оплетены узорами менди.

У окна взметнулся тонкий дым от палочки тибетского благовония.

И можно было бы вызвать таких родителей в школу, как того желал Мирон Дмитриевич когда-то. Конечно, если бы он хотел выслушать лекцию об очищении чакр, а так бы получил довольно критический отзыв о своей персоне на выходе.

— Атмосфера в доме тяжеловата, не находите, дети?

— Конечно, — в гостиной появляется Даня, — потому что кто-то съехал, — подстава засчитана.

— Влада?

— Она.

— С Петькой съехались? Кстати, он придёт сегодня на ужин? Устроим вечеринку органических продуктов.

— Хуже. С учителем химии.

В эту секунду в квартире останавливается всякое суетливое движение, даже часы на стене перестают двигать стрелками. Капля пота, прокатившаяся по позвоночнику, падшей на дно своих страстей, Влады, останавливается у поясницы. Все ждут неминуемого приговора.

— Я никогда не была хорошей матерью, и не смею требовать подчиняться каким-либо правилам в этом доме, — откровение зашкаливает наравне с температурными показателями.

— Мы скоро разъедемся, всё это было чистым недоразумением, — Влада пытается оправдаться; брат бы назвал это — выслужиться.

— Я не вправе тебя об этом просить. Просто будь осторожнее в своих помыслах, они не так чисты, как предстают на первый взгляд, — мама благословенно сжимает руку дочери.

— Если заваривать раз в месяц этот травяной сбор, то проблем с потенцией не будет, — отец разряжает обстановку, кидая в руки Дане холщовый мешочек с сухой травой. Она трещит хворостом под пальцами сына.

— Владиному ухажёру нужнее, — брат, смеясь, передаёт сестре лечебную смесь.

***

Тридцать первое декабря растягивает провода электрических лампочек на городских столбах.

Влада возвращается в квартиру Мирона после недельного отсутствия, не прикреплённого никакими вразумительными объяснениями.

Дверь открывает брюнетка с монро над губой и без паролей и явок пропускает внутрь. Влада улыбается и едва не предлагает секс втроём, но позади брюнетки из комнаты в комнату переходят незнакомые люди, а это уже предполагает свингерство.

В кухне висит сигаретная завеса, на столе раскладываются мясные тарталетки Катериной.

— Где я могу найти свои вещи?

— В спальне отца.

Влада отворачивается от Кати, собирается уходить.

— Я ненавижу тебя… — сквозь слёзы произносит дочь Мирона. Липкие слёзы превращают её лицо в недвижимую маску.

— Взаимно.

Всё это пустой трёп, не облагораживающий никого, но они наконец-то определились с направленностью своих отношений без лицемерия и притворства.