Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии

Пожалуй, самым ярким примером такой фигуры в политике был Егор Гайдар. Либеральный реформатор родился в 1956 году в семье, которая, по словам корреспондента Financial Times Христи Фриланд, принадлежала к советскому аналогу высшей дворянской знати[87]. Оба его деда были известными писателями, отец – знаменитым журналистом. Сам Гайдар вступил в коммунистическую партию, еще учась в аспирантуре. После университета он работал в Институте экономики и прогнозирования научно-технического прогресса при Академии наук СССР, а затем возглавил отдел экономической политики в журнале «Коммунист», главном теоретическом органе ЦК КПСС. В ноябре 1991 года Гайдар присоединился к команде Бориса Ельцина. Сначала – как министр экономики, а с 1992 года – как исполняющий обязанности премьер-министра, он занялся разрушением советской экономической системы с помощью собратьев-либералов, включая Петра Авена в Москве и Анатолия Чубайса и Альфреда Коха в Санкт-Петербурге[88].

Из олигархов в буржуазию

Из четырех стран БРИК – Бразилии, России, Индии и Китая – именно в России больше всего богатых людей сколотили свои капиталы благодаря трем источникам: природным ресурсам, приватизации и политическим связям[89]. Констатация этого факта, однако, не отражает всей драматичности процесса передачи государственной собственности в частные руки, который развернулся в ранний постсоветский период. В сущности, в то время горстка людей унаследовала все богатства рухнувшего советского государства. Пока рядовые россияне сокрушались по поводу резкого падения уровня жизни и полной потери социальных гарантий, обеспечиваемых советской системой, бизнес-кланы активно закрепляли за собой лакомые куски активов, созданных во времена СССР. Многие из новоявленных предпринимателей уже заработали кое-какие капиталы благодаря робким реформам, предпринятым Михаилом Горбачевым в период перестройки. Скандальная приватизация 1990-х годов почти в одночасье превратила некоторых из них во влиятельных сверхбогачей.

Главной целью новых бизнес-игроков того времени было захватить как можно больше активов. Они поддерживали тесные связи с политиками-реформаторами и государственными чиновниками, а некоторые и сами заняли ключевые правительственные посты, где могли беспрепятственно продвигать свои интересы. Вместо того чтобы заниматься экономической деятельностью, связанной с производством, они думали о том, где что-нибудь урвать и как обойти в этом деле конкурентов.

Первая волна передачи собственности в частные руки началась в 1992 году с так называемой ваучерной приватизации, которая была детищем реформатора Анатолия Чубайса, союзника Гайдара и председателя Государственного комитета по управлению имуществом (ГКИ) – ведомства, курировавшего всю приватизационную программу[90]. Каждый российский гражданин получил тогда ваучер номиналом 10 000 рублей (что на тот момент было эквивалентно примерно 25 долларам США) и право на участие в ваучерных аукционах по продаже госимущества. Ваучер можно было обменять на акции любого госпредприятия. Теоретически идея ваучерной приватизации была привлекательной, поскольку обещала приобщить к зарождающейся рыночной экономике все население. Но на практике это обещание оказалось не более чем иллюзией: большинство граждан не знали, что делать со своими ваучерами, или же были настолько бедны, что вынужденно продавали их, чтобы удовлетворить насущные потребности[91].

Среди тех, кто скупал ваучеры у населения, были как новые российские предприниматели, накопившие капиталы в период перестройки, так и инсайдеры – в основном руководители предприятий, получившие должности еще в советские времена, которые за гроши приобретали ваучеры у своих сотрудников и таким образом получали контроль над крупными активами. Последнему явлению способствовала и та уступка, на которую был вынужден пойти Чубайс, чтобы преодолеть сопротивление действующих директоров, угрожавших блокировать приватизацию. Речь идет о предоставлении трудовым коллективам и руководству преимущественного права на выкуп контрольного пакета в 51 % голосующих акций по номинальной цене. Поскольку рядовые сотрудники зачастую отчаянно нуждались в деньгах, активы, как правило, доставались начальству. Конечно, на фоне развала экономики многие из советских предприятий к тому моменту превратились в ничего не стоящие руины. Но некоторые оставались довольно прибыльными монопольными поставщиками продукции с гарантированным спросом. Таким образом, приватизация приобрела именно тот номенклатурный характер, которого Чубайс хотел избежать, отстаивая продажу государственного имущества населению через открытые аукционы. Она обеспечила переход бывшей советской собственности в руки «красных директоров» или высокопоставленных чиновников[92].