Безумно опасна

— День добрый, госпожа Зорика. Мне очень неловко беспокоить вас, вторгаясь в ваш дом, но у этой женщины есть то, что ей не принадлежит, и мы явились сюда забрать это.

Майя презрительно усмехнулась.

— Прекрасная речь от того, кто уже проиграл сражение. Я уже отдала прекрасной Зорике это дитя в качестве подарка. Ты сильно припозднилась.

Великанша близоруко щурилась на Бабу и Лиама.

— Баба Яга, это ты? Почему тебя это вообще заботит?

Было видно, что она недовольна: ее мясистая нижняя губа была выпячена, а колбасовидные руки скрестились на огромной провислой груди. Одетое на нее рваное платье выглядело так, будто она позаимствовала его в цирке-шапито. Двадцать или тридцать лет назад.

— Я уже отдала большую часть своей силы в обмен на этого ребенка, чтобы скрасить свое одиночество. Я не собираюсь отдавать его обратно, тебе или кому-либо другому. Иди прочь и оставь меня в покое.

При этих словах, бедный Пити заплакал сильнее, и Бабе пришлось крепко схватить Лиама за руку, чтобы тот не бросился к мальчику.

— Мне жаль быть вестником плохих новостей, госпожа Зорика, но Королева поклялась наказать эту женщину, Майю, и любого кто ей помогает. Из-за нее материя Иноземья сильно повредилась, и поэтому Королева чрезвычайно разгневана на нее.

Великанша побледнела и прикрыла свой единственный глаз ручищей.

— Я всего лишь хотела, чтобы у меня был кто-то, Баба Яга. Здесь так одиноко жить одной. Скажи Королеве, что я не хотела никакого вреда. Может она позволит мне оставить ребенка?

— Нет, — твердо сказала Баба. — Ты прекрасно знаешь, что жители Иноземья не могут оставлять себе человеческих детей против их воли. Этот мальчик был украден у любящей его матери. Его надо ей вернуть. — Ее голос стал мягче. — Я знаю, что ты хотела оставить его всем сердцем, но может, мы лучше найдем тебе хорошего котика-великана. — Или может кого-нибудь покрепче, более толстокожего. — Пойдем с нами к Королеве, и там, ты расскажешь ей, как Майя тебя обманула, заставив передать ей свою силу, и, возможно, Ее Величество будет снисходительна, и простит твое злодеяние. Но для тебя же будет лучше, если сама ей все расскажешь. Сейчас мы отведем Майю туда. Ты пойдешь с нами и будешь просить за себя?

Великанша колебалась, и Майя сплюнула на и так уже грязный пол.

— О, да ради Бога, Зорика, ты в четыре раза больше ее. Ты можешь сломать Бабу Ягу как тростинку, а затем получить ее ручного человека на десерт. Королеве совсем не обязательно знать, что у тебя есть ребенок, — она искушающе улыбнулась. — Ты же знаешь, что хочешь его оставить. Просто убей Бабу Ягу для меня, и тебе не придется стареть в одиночестве, жалкой и всеми забытой в этой отвратительной, полуразвалившейся лачуге.

Зорика нахмурилась, ее лицо стало страшнее, чем летняя гроза.

— Что ты сказала о моем доме? Хм. Хочешь чтобы Баба Яга умерла, убей ее сама.

— Видишь? — зашептала Баба Лиаму, чья рука зависла в нерешительности над пистолетом. — Грубость. Плохая идея.

А Зорике она сказала:

— Королева объявила, что эта женщина поплатиться своей жизнью за ее преступления. Я забираю ее в суд. И для тебя будет лучше не вмешиваться.

Она снова поклонилась, даже немного ниже.

— Я с тобой никуда не пойду, — сказала Майя, вытягивая свой меч, светившийся ядовито-зеленым, в тусклом свете громадного зала Зорики. — Я скорее убью мальчика, чем позволю забрать его. А затем я с радостью убью и тебя.

Ярость исказила ее изысканные черты лица и сделала столь же уродливой, как великанша, стоящая за ней.

Перепуганный Пити разразился рыданиями, и Майя рукой, свободной от меча, с силой залепила пощечину по его заплаканному лицу, и мальчик кубарем упал на пол.

— Заткнись, глупый маленький тролль. От твоих криков у меня уже болят уши.

Баба почувствовал, как ярость быстро приливает от кончиков ее черных кожаных сапог и прямо к голове, украшенной ювелирной сеткой. Несколько вспышек молний сотрясли комнату, и она уже стояла перед Русалкой с мечом в руке, не осознавая даже когда достала его. Так как Майя могла здесь пользоваться магией, а Баба нет, она понимала, что ее единственный шанс — это нанести удар первой и закончить бой раньше, чем противница воспользуется своим преимуществом. К счастью для нее это было особое удовольствие.

— Ты. Не. Будешь. Бить. Детей. — Каждое слово сопровождалось стремительным ударом меча, и она теснила противницу вглубь дома, похожего на пещеру. — Никогда больше.

Майя яростно сопротивлялась, парируя удар за ударом, но явно тратила меньше времени на практику по сравнению с Бабой, которая провела свои ученические годы тренируясь в лесу с Алексеем, пока не научилась драться и с закрытыми глазами. Наконец, благодаря крученому удару Бабы, меч Майи пролетел в другой конец комнаты и вошел в спинку стула. Какое-то время он вибрировал, а затем деревянный стул просто с шипением воспламенился и обуглился.

Пальцы Майи с кроваво-красным маникюром удлинились, превращаясь в когти, она ощерилась, и ее зубы стали выглядеть гораздо острее, чем минуту назад.