Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни

Что касается меня, то подвержена множеству различных фобий, таких как агорафобия – боязнь оказаться в ситуации, когда некуда бежать, если начнется какое-нибудь дерьмо. Кроме того, у меня острая социофобия (она же антропофобия) – боязнь людей. Совершенно точно у меня нет арахнофобии (иррациональной боязни пауков), потому что бояться пауков – это совершенно естественно, и я отказываюсь признавать в этом какое бы то ни было расстройство. Также у меня арахно-антропофобия – боязнь людей, усыпанных пауками. Последнее я придумала, но такого бы, я уверена, любой испугался бы.

Боязнь людей, думаю, могут понять глубокие интроверты, чувствующие себя неловко в общении с людьми, однако я вывожу этот страх на новый уровень… где он покрывается нелепым стыдом. Это расстройство проявляется очень странными способами, а когда у меня по-настоящему плохой день, я совсем не могу заставить себя взаимодействовать с окружающим миром. В такие периоды я прячусь у себя дома и слышу стук собственного бьющегося в панике сердца, если кто-то подходит к порогу моего дома.

С этим было бы проще справиться, находись я в другой комнате, но когда раздается дверной звонок, я неизбежно оказываюсь дома одна в своем кабинете возле входной двери. Обычно я закрываю жалюзи, но они всегда немного приподняты, чтобы коты могли выглядывать на улицу на мир, который я в это время всеми силами стараюсь избегать.

«Видно ли мои ноги? – спрашиваю я сама себя, застыв на месте и затаив дыхание в ожидании, пока человек, стоящий у порога, не уйдет. – Может быть, они подумают, что я манекен?»

Я медленно поднимаю ноги на стул, задирая колени к подбородку. Очень тихо и очень плавно, чтобы не привлечь их внимания. Смотрю на их ноги, чтобы понять, заметили ли меня.

Какое-то время я сижу, зависнув в позе эмбриона, прячась от окружающего мира. Коты смотрят на меня с удивлением. Мои собственные коты меня осуждают. Главным образом потому, что недоумевают, куда делось мое колено, на котором им так нравится восседать.

Хуже всего бывает тогда, когда стоящий на улице человек остается ждать и снова звонит в дверь. Тот, кто звонит один раз, просто делает свою работу, но два раза будет звонить только безумец. Настоящий психопат будет продолжать ждать, а иногда даже может позвонить на наш домашний телефон, но я буду и дальше сидеть, словно парализованная, и думать: «Звонок раздается с улицы».

Я никогда не беру трубку.

В конечном счете человек уходит, и мне остается только догадываться, кто бы это мог быть. В такие моменты мне приходится несладко – ведь это мог быть серийный убийца, или священник из местной церкви, или кто-то, кто хотел мне сказать, что мы вовремя не погасили счета… волшебник с волшебным фургоном, а может быть, даже сотрудник ЖЭКа, который хотел предупредить меня об утечке газа.

Или, возможно, просто человек, которому стало любопытно, кто я такая. Что это за девушка, которая приподняла свои ноги так, что их почти перестало быть видно, чтобы спрятаться от полного незнакомца без какой бы то ни было на то причины? Кто станет так делать?

Честно говоря, я сама себя порой поражаю.

Людям сложно объяснить, что такое тревожное расстройство. То, что пугает других, не пугает меня. Я не боюсь змей, клоунов или игл. Я могу без проблем находиться в морге или тусить с трупами. Я могу смотреть вниз с головокружительной высоты или охотиться на призраков в заброшенной психушке.

Большинство людей боятся выступать на публике, но я чувствую себя уверенно на сцене и без проблем выступаю перед тысячей людей. Страшно не быть на сцене… страх и ужас таятся в миллионе потенциальных проблем, которые могут случиться, пока я добираюсь до этой сцены. Что, если я потеряюсь? Что, если меня кто-то узнает? Что, если никто меня не узнает? Где мне прятаться, пока не придет время выступать? Что, если, пока я буду прятаться, люди увидят, какая я на самом деле… скучная, странная, с глазами испуганного животного, пока не окажусь на сцене и не буду знать, что нахожусь в нужном месте и что у меня нет другого выбора, кроме как говорить? Тогда ужас на несколько минут отступает, потому что хотя бы в эти моменты мне не нужно принимать решения или беспокоиться о том, что делает мое лицо.

Я могу расслабиться, потому что в течение некоторого времени у меня нет другого выбора, кроме как дышать и двигаться вперед.

Некоторые люди боятся летать на самолете, и я тоже боюсь, но совсем не так, как вы могли подумать. Я боюсь застрять, потеряться и оказаться парализованной на каждом шагу по дороге от дома до самолета.