Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни

– Умирать? Нет. Смерть – это прямая противоположность жизни. – Я скрещиваю руки на груди. – Разве вы не врач? Потому что, как мне кажется, вам это должно быть известно.

– Нет, – отвечает она. – Я имею в виду, что размышления о собственной смертности – это естественная стадия жизни.

– Я не могу верить тому, что вы сейчас говорите. Вы только что узнали, что умираете, и у вас, очевидно, шок.

Она поднимает бровь.

– Я уже знала, что умираю.

– Боже мой, я так сожалею!

– Нет, – ответила она. – Я не умираю прямо сейчас. Я умираю так же, как и все остальные. Это называется «стареть». И это хорошо. Каждый день – это еще одна возможность наслаждаться жизнью.

– Это также еще одна возможность быть похищенной серийным убийцей, – возражаю я. – Или оказаться на дне колодца. Или и то, и другое. Скорее всего, именно туда серийные убийцы и сбрасывают своих жертв. Наверное, именно поэтому мы больше не пользуемся колодцами.

– Хм-м-м… – отвечает она рассеянно, записывая что-то в свой блокнот. – А что насчет колодцев, исполняющих желания?

– Знаете, мне всегда казалось, что желания исполняют мертвые девочки на дне колодца. И именно поэтому мои желания никогда не сбывались. Потому что мертвые девочки не могут исполнять желания.

– Кхм.

– Знаете, – говорю я. – Вы слишком много молчите, и у меня складывается впечатление, что вы меня осуждаете.

Она кладет свою ручку.

– Ладно. Ваша боязнь смерти – это что-то настоящее, что нам следует обсудить или?..

– На самом деле, нет. Я просто пытаюсь поддержать разговор. Мне кажется весьма странным то, что я вам плачу, чтобы вы со мной разговаривали, и мне все равно приходится придумывать темы для разговора.

Она делает паузу.

– Вы хотите, чтобы я завязала разговор?

– Я просто хотела сказать, что вы могли бы стараться немного получше.

– Такое ощущение, что сегодня вы настроены занять оборонительную позицию. Что с вами происходит? – спрашивает она.

– Ладно. – Я снова делаю глубокий вдох. – Всю дорогу сюда я размышляла, о чем мне хочется поговорить сегодня, но в этот раз со мной все в полном порядке, и теперь я не знаю, как мне вас развлекать оставшиеся сорок минут.

Она глянула на часы.

– На самом деле, тридцать минут.

– Ну да. Кстати, мне всегда хотелось спросить… почему часовой сеанс психотерапии длится всего пятьдесят минут? По-моему, это какая-то херня. Что, если бы я попыталась заплатить вам пятидолларовой банкнотой и сказала, что на самом деле это такая «шестидолларовая банкнота для психотерапии»? Такого не встретишь нигде, кроме как на сеансах психотерапии, и мне кажется, что вы просто знаете, что имеете дело с сумасшедшими, и поэтому уверены, что вам это сойдет с рук.

Она наклоняет голову набок.

– Вы действительно хотите об этом поговорить или снова занимаете оборонительную позицию?

– Я занимаю оборонительную позицию, – вздыхаю я. – Черт, а вы хороши.

– Ага, – кивает она. – Это моя работа. Так вы хотите о чем-нибудь со мной поговорить?

– Есть кое-что. Каждый раз, когда я захожу в общественный туалет, я делаю это осторожно и осмотрительно, потому что мне всегда кажется, что в одной из кабинок будет лежать труп. Каждый раз.

– Почему вам так кажется?

– Без понятия. Я почти никогда не находила трупы, зато встречала массу потенциальных трупов. Я имею в виду все эти черные мешки для мусора, что обычно валяются на обочине. Мне всегда хочется их развязать, так как уверена, что найду там тело, но все-таки этого не делаю, потому что я недостаточно ответственная, чтобы позаботиться о трупе как положено. Не в том смысле, что «Вот тебе золотая рыбка, заботься о ней», а просто сообщить в полицию. На самом деле о трупах не нужно заботиться. Кстати, это один из их плюсов. Если не кормить труп, он не начнет на тебя осуждающе смотреть и никогда не станет еще мертвее. И, если по-честному, из трупов домашние питомцы куда лучше, чем из золотых рыбок, потому что кто-то их однажды уже убил и вам не придется потом мучиться угрызениями совести.

Мой врач берет в руки ручку, словно задумавшись, с чего бы ей начать.

Я продолжаю, пытаясь объясниться.

– Я всегда боялась, что, как только найду свой первый труп, то потом они пойдут лавиной, потому что я никогда не перестану открывать пакеты для мусора после того, как мне повезло с первым, и в конечном счете полиция начнет рассматривать меня в качестве подозреваемого. Наверное, именно поэтому так много людей не доверяют полиции. Потому что они скорее заподозрят в тебе убийцу, чем подумают, что тебе просто невероятно везет находить трупы.

Мой врач снимает свои очки и трет переносицу.

– Что ж… это довольно необычный ход мыслей, однако боязнь трупов – весьма распространенная фобия.