Безумное танго

«Для «новых русских», что ли, старается?» – подумала Алёна, бросая прощальный взгляд на красивенькие помидоры и пристраиваясь в хвост очереди к овощесовхозным муляжам. Хотя женщина, которая подошла к усатой толстухе и заговорила с ней, не слишком была похожа на «новую русскую». Приличная тетенька лет под сорок, несколько даже унылого вида, в почтенном льняном костюме и соломенной шляпке с черными розами. «Это что, траур или просто вкус такой?» – размышляла Алёна, от нечего делать разглядывая ее широкую спину.

Спина почему-то казалась знакомой. Кто-то еще вот так же горбился, поднимая не по-женски крутые плечи, кто-то еще так же нависал над прилавком, низко опуская голову… Да не над прилавком, при чем тут прилавок? Фаина, Фаина Павловна Малютина, о которой Алёна не может вспоминать без дрожи, точно так же нависала над хирургическим столом или гинекологическим креслом, как если бы собиралась не деликатнейшую операцию делать самыми кончиками пальцев, а рвать беззащитную женщину руками на части.

Алёна отвернулась, почувствовав, что ее замутило от воспоминаний. И тут же словно ударило в виски – разом с двух сторон, маленькими молоточками, да так больно! Она оглянулась и, не веря своим глазам, уставилась на Фаину Павловну, которая, горбя полные плечи, обтянутые бледно-желтым льняным пиджаком, перебирала помидоры, одновременно слушая то, что ей быстро и тихо говорила продавщица.

Алёна смотрела не отрываясь. Хотелось броситься к Фаине, обрушить на нее хозяйственную сумку бабы Вари, набитую доверху, а потому тяжелую, как пудовая гиря, хотелось громко закричать, рассказать всем людям, что сделала с ней Фаина, и за что, за что?!. Но она не могла двинуться с места, только все тяжелее наваливалась на край прилавка.

– Женщина, вы стоите в очереди или просто так стоите? – раздраженно спросил кто-то рядом, и между Алёной и прилавком кто-то втиснулся, подтолкнув ее к Фаине.

Стало страшно. Вот сейчас Фаина повернется и увидит ее. И…

Алёна не знала, что тогда случится, но допускала все, что угодно, даже что Фаина каким-то неведомым, невообразимым способом снова закинет ее в Амман, в насквозь продутую кондиционером, полутемную квартиру Алима, где на полу в гостиной все еще лежит полуразложившийся труп с проломленным затылком.

Рвотный спазм потряс Алёну, она судорожно сглотнула – и почему-то стало легче. Даже туман перед глазами слегка рассеялся: словно нарочно для того, чтобы она могла увидеть, как усатая продавщица нырнула рукой в свою обширную пазуху и выудила оттуда небольшой белый сверточек, обернутый еще и в полиэтиленовый пакет. Послышался сдавленный гортанный голос:

– Вот. Пять тысяч дол-ла-ров…

Похоже, каждый звук давался торговке с трудом. Она умолкла, но Фаина сделала внезапное хищное движение к ней, и женщина торопливо добавила:

– И еще одна тысяча отдельно, вашей соседке. Я сделала все, как вы сказали, да-ра-га-я. Канэшна, вы можете пересчитать деньги. Нет, здесь не на-да, лучше в каком-нибудь уголке…

– В уголке? – ядовито переспросила Фаина. – Ну да, как позавчера вечером, когда Рашид меня чуть не убил в укромном уголке моего собственного двора! Уж лучше я их дома пересчитаю. Но имейте в виду, Бюль-Бюль Мусатовна, я оставляю у себя показания моей соседки: просто как гарантию для того, чтобы вы с вашим бешеным сыночком не задумали обчистить мою квартиру в поисках этих денег. Как гарантию от новых нападений!

– Что вы, что вы, да-ра-гая! – Толстощекое лицо еще больше набрякло, и слезы покатились из черных глаз. – Я все сделала, как вы сказали, а Рашида можете больше не бояться. Мы с мужем решили отослать его в Гёкчай, вы же знаете, его бабушка, а моя свекровь…

– Да пусть она сдохнет, ваша свекровь, – грубо отрезала Фаина, и плачущая толстуха в ужасе махнула на нее рукой. – Давно надо было спровадить этого вашего безутешного Ромео! Кстати, вы узнали то, о чем я просила?

Какое-то время женщина тупо смотрела на нее черными глазами, в которых дрожали огромные, выпуклые, как увеличительные линзы, слезы, потом воскликнула дрожащим голосом:

– Ах да! Канэшна, только…

Снова это хищное движение Фаины:

– Только что?!

– Я позвонила туда, – испуганно забулькала женщина по имени Бюль-Бюль, – но почему-то не отвечал телефон.

– Так надо было позвонить еще раз!

– Вах, я звонила двадцать раз! Но телефон не ответил. Канэшна, может быть, господин Кейван куда-то уехал, например, на отдых…

Больше Алёна ничего не слышала. Волоча за собой сумку, она кинулась, не разбирая дороги, вперед, толкая людей, но так и не успела добежать до туалета: ее вырвало в каком-то уголке – может быть, в том самом, где Бюль-Бюль советовала Фаине пересчитать доллары, полученные… за что? Да за всю жизнь Алёнину, проданную, искромсанную, испоганенную!

Господин Кейван, будьте вы прокляты! Господин Кейван не отвечает! Да как же он может ответить, если его уже черви съели? Или интенсивно едят?