Безумные дамочки

— Ты разбила его сердце и называешь меня потаскухой?

— Ты убила Дэвида своей болтовней.

— Он бы не умер, если б это была неправда.

Лу впервые растерялась, и лицо у нее стало не таким злым.

— Ты к тому же сказала своей подруге Аните, что я косвенно виновата в том, что она заразилась вшами.

— Это было только предположение, — всхлипнула Симона. — Зачем воспринимать все так серьезно? Ты, наверное, Козерог.

Лу успокоилась до состояния тихой дрожи.

— Я Лев, — сказала она.

— Клянусь, у тебя Козерог в подъеме. Мистер Сверн был Козерогом. Потому он всегда носил нижние рубашки.

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Если у тебя Козерог в подъеме, это объясняет, почему тебя влекло к нему. Это значит, что твое бессознательное отвечает его сознанию.

— Это еще одна твоя теория? — с нескрываемым презрением спросила Лу.

— Это не теория, это непреложный астрологический факт. Но ты слишком занята статьями о нижнем белье, чтобы интересоваться серьезными сторонами жизни. Конечно, раз ты Лев, то слишком сильна для бедного мистера Сверна. А я всего лишь Весы. Весы никогда бы не сделали этого с Козерогом. Пусть убивают Львы. Вспомни о Фиделе Кастро, если не веришь мне.

— У тебя крыша поехала, — сказала Лу Маррон. — И, кстати, парик тоже.

Они вместе вернулись в часовню и сели рядом в конце переполненного зала. Служба уже началась, но Симона была так потрясена эпизодом в туалете, что не слушала раввина. Хотя иногда в ее размышления врывались отдельные слова о мистере Сверне:

— …у него было доброе и щедрое сердце.

— …он огорчил нас своей смертью.

— …память о нем навсегда сохранят все, кто знал и любил его.

Из толпы раздались приглушенные рыдания, и Симона удивилась, что Лу тоже заплакала. Она инстинктивно протянула руку и коснулась плеча Лу, выражая сочувствие. Лу посмотрела на нее заплаканными удивленными глазами.

— Кажется, скоро все кончится, — прошептала Симона. — Дать тебе салфетку?

Лу несчастно кивнула.

Когда Симона полезла в сумку, одна упаковка тампонов, которая попала в салфетку, выпала на пол часовни Риверсайд и покатилась в сторону гроба.

— Семья покойного устраивает поминки на Вест Сайд авеню, девятьсот шестьдесят, — объявил раввин.

Заиграл орган, и гроб вынесли в проход двое мужчин в строгих костюмах, на головах у них были надеты кипы, как и у всех мужчин в зале. За ними шел раввин и пел шестьдесят шестой псалом:

— Будь милостив к нам и благослови нас, освети нас лицом твоим, дабы познали на земле путь Твой, во всех народах спасение Твое.

За раввином шла миссис Сверн, теперь уже рыдающая, с одной стороны ее поддерживала женщина ее возраста, с другой — мужчина в галстуке и с огромными черными усами. Симона со значением ткнула локтем Лу.

— Вот она.

Лу кивнула, но взгляд ее был прикован к усатому мужчине.

— Стив Омаха! А он что здесь делает?

— Он славный, — сказала Симона, думая, взял ли кто-нибудь ее несчастные тампоны и что он с ними будет делать. — Даже с этой штукой на голове. Ты его знаешь?

— Несколько месяцев тому назад я брала у него интервью, но оно не пошло. Он, наверное, родственник Дэвида. Невероятно.

Усы Стива Омахи восхитили Симону. Это были самые густые усы, какие она видела, и у нее возникло подозрение, что они могут решить ее проблему с оргазмом. Но сейчас не время говорить об этом, особенно с Лу Маррон, которую едва знала, так что она прикусила язык, и они в молчании присоединились к процессии.

В главном вестибюле сразу стало ясно, что дело пошло как-то не так. Люди стояли по двое, по трое, возбужденно перешептывались, качали головами и пожимали плечами.

— Может, мистер Сверн ожил и вылез из гроба? — предположила Симона. — Вот было бы охренительно!

— Они говорят со служащими.

— Кто?

— Миссис Сверн и другая женщина.

— А если мистер Сверн вылез и сказал, что одурачил всех нас?

Лу смотрела на миссис Сверн.

— Интересно, что происходит?

Через секунду Симона поняла, что Лу хочет поговорить со вдовой Дэвида, это был ее последний шанс.

— У меня идея, — сказала Симона. — Почему бы тебе не познакомить меня с усами? Он стоит в одиночестве. У меня предчувствие, что он может помочь мне в одной проблеме.

— Какой? — подозрительно глянула на нее Лу.

— Я тебя мало знаю, чтобы обсуждать ее.

— Что-то прячешь в рукаве, да?

Все Львы склонны к паранойе, напомнила себе Симона.

— Да, у меня кое-что на уме, если ты это имеешь в виду, но ты этого не знаешь. Давай. Будь умницей. Познакомь нас.

— Если ты настаиваешь.

Сначала Стив Омаха не узнал Лу, но после нескольких слов вспомнил встречу в студии, фотографирование Сонджи Хени на черном льду, интервью, которое «Тряпье» так и не опубликовало.

— Так что? — спросил он у Лу.

— Я же послала письмо, где все объяснила. Вы его не получили?

— Я не заглядываю в почтовый ящик. Отнимает массу времени. Телефон. Вот мое средство связи.

— Мы случайно столкнулись здесь, — сказала Лу. — А какое вы имеете отношение к Дэвиду?

— Он мой дядя с материнской стороны. А вы? — Он повернулся к Симоне. — А вы? Вы, девушки, с чьей стороны?

— Ни с чьей, — ответила Симона. — Мы просто друзья. Скажите, почему люди все перешептываются? Все огорчены. Что-то не так?