Безумные дамочки

Это, должно быть, в районе Тридцатых. Двадцать пятая? Или Двадцать шестая? Кругом было так темно, что нельзя рассмотреть номера улиц. Не хотела бы она жить в таких условиях. Здесь так темно, так тихо, так не похоже на водоворот Пятьдесят седьмой улицы, где никогда не бывает темно и тихо, где масса чудесных магазинов, ресторанов и где есть удивительный «Русский чайный дом», у хозяина которого был профиль, как на медали. У Симоны появилась тайная мечта переехать туда и вечно жить среди запахов блинов, черной икры и водки, чтобы ее до конца дней окружали мужчины с медальным профилем.

— Приехали, — сказал Роберт, когда они вышли из лифта в скромном здании. — Джек Бейли живет подо мной.

Симона задумалась, а жил ли здесь Роберт прошлым летом, когда Джек Бейли волочился за Анитой и ставил ей щипцами синяки. Если жил, то мог слышать кое-что интересное через окно спальни Джека.

— Вы, правда, доктор? — спросила она, когда он открывал дверь квартиры 5-Е. — Джек назвал вас доктором.

— Пока я не доктор, — ответил мистер Фингерхуд, — но стану им, как только закончу диссертацию.

— Когда же это будет?

— Очень скоро, — сказал он, зажигая свет.

Квартира! Ну, квартира была… У Симоны перехватило дух и не хватало слов. Декорация, джунгли, театральная сцена, где через минуту утонешь во впечатлениях…

— О чем ваша диссертация? — спросила она, не уверенная в том, где же находится. В квартире 5-Е или в тропической деревне. На стенах висели шкуры ягуаров, на полу — ковер из какого-то загадочного животного, высокие пышные растения, которые, казалось, трепетали в тихой мексиканской ночи.

— Мне не удастся сейчас выразить свои мысли точно, — ответил Роберт, — но я прочитаю вам ее название, так что общее представление будет. «Оптимальное соотношение исходного ритма сердцебиения и ритма сексуального контакта для достижения оргазма».

— До меня никогда не дойдет, — сказала Симона.

Роберт глянул на нее так, будто она сморозила глупость.

— Никогда? — с жалкой улыбкой спросил он.

Здесь были даже гамак из натуральной пеньки и чучело совы, сидевшей на деревянном суку прямо над гамаком.

— Нет, никогда, — ответила она.

За завесой темных глаз Роберта скрывались какие-то быстрые расчеты, в них мелькали отражения самых причудливых мыслей, схемы, планы, заговоры, пиротехнические исчисления, и Симоне оставалось надеяться только на то, что его предложения не вступят в резкое противоречие с природой, потому что она всего лишь маленькая извращенка, уставшая от всей этой жизни. Потом заметила хлыст. Полумрак делал его едва различимым. Другая на ее месте могла бы принять его за зонтик или стоящую змею, но Симона столько пережила за свои двадцать четыре года, что не ошибалась в таких вещах. Ее недавний оптимизм развеялся в вихре зловещих предчувствий. Ого-го, подумала она, оглядев комнату в поисках собрания сочинений писателя, которого никогда не читала. Пока Роберт возился на кухне, Симона раскачивалась в гамаке. Роберт вернулся с бутылкой шампанского и двумя сверкающими бокалами.

— У меня ощущение, будто я в джунглях или среди декораций спектакля по пьесе Теннесси Уильямса, — сказала Симона. — Потрясающе. Мне нравится.

Роберт поставил бутылку и бокалы на что-то заменяющее столик. Симона на сей раз не сумела угадать, что это за предмет, а спросить просто боялась. Одно она может сказать точно: у предмета необычное естественное происхождение. И зачем спешить узнать, что это? Затем Роберт склонился над ней и поцеловал, задвинув язык в рот так глубоко, что желудок взбунтовался.

Симона ненавидела поцелуи.

— Я… я… — Ей удалось выдавить из себя несколько недовольных вскриков в промежутках между его жадными поцелуями. — Я… Я, правда… Мне не…

Когда он отпустил ее, она сказала:

— Ты обещаешь не целовать меня, если я сниму с себя все?

— Конечно. Может, ты разденешься в спальне? Шампанское мы можем выпить и там.

Симоне идея понравилась, потому что она сделала бы все, лишь бы ее не целовали. Когда мужчина целовал, ей казалось, будто лицо погружается в тарелку с червями, скользкими, извивающимися червями. Она прошла в спальню, не зная, что ее ожидает. Спальня! Боже мой! Почти все пространство занимала кровать, а проход у стены был такой узкий, что полный человек не протиснулся бы. В изголовье несколько встроенных полок, на которых стояли радио, две книги, несколько журналов, коробка с салфетками, банка пива и что-то, напоминающее электробритву. Симона расстегнула змейку на платье и выскользнула из него.

— Так быстро, — сказал Роберт, снимая трусы. — Ты не носишь белья?

— На кой ляд?

У него член вскочил сразу, и Роберт быстренько начал вставлять его. Но он не шел.

— Что-то мешает, — сказал он наконец. — Что там у тебя?

Симона так задыхалась, что понадобилось несколько секунд, пока она вспомнила о тампоне.

— Минуту. Я сейчас.