Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Это не остановило Эрика от дальнейших попыток. Если уж идея завладела его умом, он так легко от неё не отказывался. Во власти бурного эгоцентризма, он писал королеве о своей любви: «Я совершенно уверен, что не перестану любить». Он уверял, что привязан к ней вечной любовью, давно уже любит её преданно и верно, и в него вселили надежду «великие знаки расположения и привязанности» с её стороны, хотя непонятно, что он имел в виду.

Елизавета выразилась совершенно определённо, даже если ей никто не верил. «Услышав, — сказала она шведскому послу 6 мая 1559 г., — что принц надеется на брак с ней, она с сожалением повторяет, что не может ответить согласием на эти планы». И всё же представительная шведская делегация во главе с братом Эрика, герцогом Иоанном, прибыла в Англию, чтобы настаивать на предложении. Королева извинилась за то, что им предоставили недостаточно хорошее помещение, но 23 июля 1559 г. ещё раз повторила, что у неё нет желания «изменить свой одинокий образ жизни… Её не удастся уговорить вступить в брак или выслушивать какие-либо ходатайства на эту тему».

Эрик решил, что единственный способ склонить королеву к перемене своего решения — это лично предстать перед ней. Отец дал своё согласие, шведский риксдаг проголосовал за деньги на это путешествие, но до того, как принц мог отправиться, Густав умер (29 сентября 1560 г.), и Эрик стал королём. Конечно, Елизавета не могла отвергнуть предложение руки правящего и могущественного монарха. Вскоре после своей коронации, без подтверждения со стороны английской королевы, он поднял паруса, но стихия была против него. В Скагерраке разразился такой сильный шторм, что его корабль вынужден был изменить курс ради спасения; один из кораблей потерпел крушение, а ещё один, на котором плыли младшие братья Эрика, Карл и Магнус, на время пропал. Эрик написал, выражая печаль по поводу неудавшегося путешествия, но уверял, что не пожалеет обо всех этих трудах и невзгодах, если это склонит её к тому, чтобы рассмотреть его предложение о браке… Он любит её больше, чем себя. Не существует такого глупца, который продолжал бы любить, если его не любят… До сих пор его судьба была неумолимее стали и более жестока, чем Марс.

Невозможно было избавиться от этого докучливого влюблённого: он обещал приплыть в Англию следующей весной. От своего посла в Лондоне Нильса Йюлленстиерны он получал восторженные отзывы об очаровании и уме Елизаветы и, чему несколько труднее поверить, о том, что она ждёт прибытия короля с большим энтузиазмом. В ответ король посылал романтические письма на изысканной латыни, подписываясь: «преданнейший и влюблённый брат и родственник Эрик».

Ловкий английский агент в Стокгольме уговорил короля купить драгоценности, чтобы преподнести королеве. Ввиду предполагаемого прибытия короля в Лондон торгаши продавали доверчивым прохожим гравюрки, которые изображали Елизавету и Эрика рядом на отдельных тронах. Горожане Ньюкасла согласились подготовить для Эрика место в палатах королевы и приобрели особые гобелены, чтобы его украсить. Город потратил десять шиллингов «на побелку большого зала в особняке Её Королевского величества к прибытию короля Швеции» и Роберту Хорсбруку должны были заплатить 2 фунта за «тонну пива», предназначенного для высокого гостя.

Тогда как Елизавета, вероятно, отрицала своё намерение выходить замуж, европейские дворы относились к этому делу серьёзно, как Спелт сообщал Сесилу 22 апреля 1560 г.

Трудно сказать, имела ли эта суета какое-то реальное основание, но суета действительно имела место. Тогда как некоторые английские советники, среди них Сесил, не имели бы ничего против этого союза, мало кто проявлял энтузиазм. Сам Эрик был очень обеспокоен, как и некоторые приближённые королевы, чрезмерной милостью, которой она по всем признакам одаривала Роберта Дадли, графа Лестера, так что кое-кто даже подозревал, что он любовник королевы. Шведский король настолько встревожился, что подумывал, не устранить ли Дадли, и решал, насколько уместно было бы вызвать его на дуэль. Это весьма обеспокоило шведского посланника в Лондоне Йюлленстиерну, но ему удалось убедить Эрика, что совершенно не подобает такой священной особе, как король, ставить себя на один уровень с обычным английским аристократом. То, что шведский король смог посмотреть на ситуацию с такой точки зрения, тоже кое-что говорит о его психическом складе. Эрик продолжал двигаться к цели, приближаясь уже к точке составления брачных контрактов. Тут надо было тщательно позаботиться о независимости Швеции и своих собственных правах. Он не переставал заявлять о намерении посетить английский двор и предложить Елизавете свою руку. «Вести из Лондона, — сообщал Джон Кьюэртон сэру Томасу Чалонеру, — утверждают, что десять кораблей королевы готовы встретить короля Швеции по его прибытии»9. Сообщали даже, что сама Елизавета сказала: «Если король Швеции таков, как о нём говорят, то ни одна женщина не может ему отказать».