Безумные люди. Изнанка жизни с психическим заболеванием

Во всей медицинской практике важен союз «врач-пациент», что я не устаю повторять, ведь это действительно половина успеха. Врач практически как священник: слышит тайны, тщательно скрываемые от окружающих, видит людей в наиболее уязвимом, беззащитном состоянии. Для понимания того, что именно и как лечить, важно, чтобы пациент смог открыться и рассказать обо всем, что его тревожит. Да, доктор не обязан утешать своих пациентов, однако должен соблюдать принципы этики и деонтологии: не делить людей по статусу, доходу, расе и прочим критериям. Больной человек, чем бы он ни был болен, нуждается в квалифицированной помощи, грамотном подходе и обычном человеческом уважении. Болезнь не выбирает, кому болеть, – нельзя об этом забывать.

Глава 39. Недоступность психиатрической помощи

Несмотря на то, что медицина не стоит на месте и доступность ее с каждым годом растет, с психиатрией дела обстоят несколько сложнее. До сих пор существуют деревни, села и даже районные центры, где амбулаторная психиатрическая помощь отсутствует напрочь. То есть либо человек уже в психозе, и тогда он будет скорой помощью доставлен в ближайшую психиатрическую больницу (а это иногда не десятки – сотни километров!), либо просто остается наедине со своими психическими нарушениями.

Дело не в том, что главврачи районных больниц не хотят обеспечить населенные пункты психиатрами, скорее наоборот – они бы и рады, да кадров нет. Не хватает терапевтов, хирургов, гинекологов, не говоря уже об узких специалистах. Кадровый голод приводит к тому, что огромная часть жителей нашей страны отрезана от благ цивилизации в виде качественной и доступной медицины. Далеко не у каждого есть возможность поехать в крупный город за диагностикой, а затем каждый месяц возвращаться за таблетками и плановым обследованием.

Бывает и так, что психиатр в районе есть, но один-единственный, и знания по специальности он получал в последний раз в 1964 году, когда окончил вуз. За неимением лучшего люди, может, и обращаются к нему, но помощь получают не всегда грамотную. Так случилось и в следующей ситуации.

Я работаю далеко не в самом крупном городе, и приехать ко мне на личную консультацию амбулаторным пациентам очень проблематично: они рассредоточены по всей России и за ее пределами. Поэтому моя частная практика зачастую ограничивается диагностической или психотерапевтической помощью – я никогда не назначаю медикаментозное лечение онлайн. Как правило, это устраивает моих пациентов, но не всегда.

Одна женщина приехала ко мне издалека: расстояние между нами исчислялось тысячами километров. И тем не менее после онлайн-консультации она решила встретиться лично.

В течение года у нее возникали голоса внутри головы комментирующего, а порой и императивного характера. Сопровождалось это депрессивным состоянием, нарушением сна и аппетита, со временем ей стало тяжело выходить на улицу, взаимодействовать с людьми. Женщина взяла больничный и вот уже несколько месяцев пребывала дома. Голоса то и дело выбивали ее из колеи, хотя справедливости ради скажу: она замечательно к ним адаптировалась и продолжала жить обычной жизнью, несмотря на то, что делать это крайне тяжело – мысли путаются, а порой просто затмеваются гулом и многообразием отрывочных фраз в голове неприятного содержания.

С такой симптоматикой женщина обратилась к психиатру в своем небольшом населенном пункте, который выставил ей диагноз «смешанного расстройства эмоций и поведения». Была предпринята попытка лечить ее заболевание перициазином, но, будучи больше корректором поведения, нежели антипсихотиком, препарат не оказал должного эффекта. Мало того, что этот диагноз выставляется только в очень молодом возрасте, а женщине на момент обращения было около тридцати, так еще и лечение выраженной психопродукции корректором поведения кажется чем-то из области фантастики.

Я установила диагноз, объяснила пациентке, что ранее проводимое лечение было некорректным, и предложила ей обратиться к другому психиатру очно. В конце концов можно съездить в ближайший райцентр, где выбор специалиста не будет ограничен одним врачом. Женщина категорически отказалась и настояла на том, что, раз уж все равно предстоит куда-то ехать, так уж лучше ко мне, нежели к кому-то еще. Несмотря на мои доводы о том, что между нами слишком большое расстояние, подбор терапии займет минимум месяц стационарного пребывания, а затем еще нужно будет контролировать состояние амбулаторно, женщина спустя трое суток была госпитализирована в мое отделение.

Терапию мы, по классике, начали с рисперидона, однако в ответ на лечение возник нейролептический синдром. Тогда рисперидон был заменен на более «чистый» препарат – «Палиперидон». У них одинаковый профиль безопасности и эффективности, но, по моему опыту, палиперидон гораздо реже вызывает нейролептические явления. Для стабилизации состояния потребовалась минимальная дозировка, и уже спустя три недели психопродукция была полностью купирована.