Безумные затеи Ферапонта Ивановича

Пронзительный крик оборвал его. Он обернулся.

Елена стояла возле туалетного столика, держа в руке бритву. Он подошёл к ней и взял бритву.

— Ну, полно! — сказал он. — Расскажи всё…

Он усалил её на кровать, а сам подошёл к окну и стал смотреть на улицу, постукивая пальцем по стеклу. Она молчала. Тогда он понял, что ей трудно начать и спросил:

— Почему ты скрывала, что служила в кафе «Зон» и что тебя зовут Аннета, а не Елена?

— Меня зовут Елена.

— Но, ведь, я сам слышал, как мой денщик, т. е. бывший денщик (для чего-то поправился он) назвал тебя Аннетой!

Она молчала.

— Потом, почему ты решила скрыть от меня, что жила с ним?..

— Ах, вот как?!.. — вздрогнув, сказала Елена. — Да! Я скрыла от тебя… скрыла, только не это, а другое… Я скрыла от тебя, что в то время я работала в подпольной организации.

— Как?!.. Ты — коммунистка?!.. — вскричал Яхонтов.

— Да, я считаю себя коммунисткой! — сказала Елена.

Она остановилась перед ним, глядя в упор.

— Новая ложь! — брезгливо усмехаясь, сказал Яхонтов и вдруг, подойдя к ней, схватил её за плечи, — да говори же, чёрт возьми, говори! — закричал он.

Она отвела его руки.

— Если хочешь знать всё, то веди себя вежливее.

Яхонтов отошёл и сел в кресло.

Елена стала рассказывать.

Она рассказала ему о том, как во время подавления Куломзинского восстания расстреляли её отца, рабочего железнодорожных мастерских, как после того она, не будучи в подпольной организации, всячески помогала большевикам: бегала с передачами, узнавала на станции, кто из арестованных сидит в вагонах, и ухитрялась видеться с ними. Потом её стали считать своей, она работала в разведке подполья и, наконец, её устроили в кафе «Зон», потому что там был хороший пункт: много бывало высшего офицерства.

Яхонтов слушал её не перебивая. Но, когда она стала рассказывать ему, как ей иногда приходилось подслушивать разговоры, он перебил её:

— Значит, это была ты — та горничная, у которой я вышиб поднос, когда я открыл дверь?

— Да, это была я.

— Так… ну, продолжай, — сказал Яхонтов.

— Это была я. И я всё слышала, весь твой разговор с этим человеком… ты его называл… Фёдор… нет…

— Ферапонт Иванович, — сказал Яхонтов.

— Да, Ферапонт, верно. Я слышала, как этот человек убеждал тебя, что Омск можно отстоять и что у него такой секрет есть. Я думала тут, что он сейчас скажет всё, но услышала только, что он тебе передаёт какую-то тетрадку; потом ты ему сказал свой адрес, а он свой и вышли. Я тогда страшно перепугалась, когда уронила поднос. Особенно боялась, что хозяйка выбежит. А потом, когда вы ушли, я сказала ей, что это вы виноваты и отдала те деньги, которые ты бросил мне.

— Да, в тот момент вы, товарищ Аннета, очень недалеки были от верёвки: Капустин заподозрил тебя, но мне не пришло это в голову, — с насмешкой сказал Яхонтов, подчёркивая слово Аннета.

— Перестань! — сказала Елена строго. — Меня и тогда, как и теперь, звали Еленой, и ты, кажется, достаточно умён для того, чтобы понять, почему в кафе я называлась иначе. Если ты не перестанешь, я не буду рассказывать.

— О, нет, нет, что вы! Меня ещё очень интересует, как вы встретились с вашим первым обладателем, — закрывая глаза, сказал Яхонтов.

Елена первое время не нашлась даже, что сказать.

— Ах, вот как? — протянула она. — Ну, хорошо… А я-то иногда и в самом деле начинала верить тебе, что у вас там в гвардии офицер, оскорбивший женщину, получал репутацию мерзавца…

Яхонтов слегка вздрогнул и молча, и пристально посмотрел на Елену, потом вдруг встал и, подойдя к ней, сдержанно поцеловал её руку.

— Не сердись, Елена! — сказал он серьёзно. — Ты знаешь, как тяжело мне всё это слышать!.. Но в этом я тебе верю, — сказал он. — Ты рассказывай, пожалуйста, я прилягу: плохо себя чувствую. — Он снял френч, повесил его на спинку стула и, отстегнув подтяжки, лёг на постель и вытянулся.

Елена пересела к нему на кровать. Яхонтов взял папиросу и закурил. Елена заметила, как тряслись его пальцы, когда он подносил к папиросе спичку.

— Значит, Силантий предал меня? — спросил, оживляясь, Яхонтов, когда Елена, выбрасывая подробности, рассказала ему, как она познакомилась с его денщиком, как ходила к нему и как, наконец, во время чистки нагана вложила в наган Яхонтова пустые гильзы.

— Нет, твой Силантий ничего не знал. Я сделала это, когда он отошёл к умывальнику.

— Так.. Ну, как же ты всё время говорила мне, что ты меня спасла, в то время, как ты сделала то, что меня чуть не убили?!

— Да, тебя чуть не убили, и это я подвела тебя под выстрелы… Я не рассчитывала, что ты пойдёшь за мной, но знала, что ты должен выйти, поэтому следила за квартирой и должна была, идя впереди тебя, показать своим товарищам, что это именно тот, кого нужно.

— Скажи, если бы я отдал тетрадку…