Безумный корабль

Сунул под мышку костыль и вышел наружу, тихо притворив за собой дверь.

«Проказница» стояла на якоре, и на ее палубах все было тихо и мирно. С тех пор как в Делипае они избавились от изрядной части народа, корабль сделался чище, да и управляться на нем стали более по-деловому. Большинство освобожденных рабов только рады были покинуть переполненное судно. С пиратами остались немногие, и этих немногих Кеннит самолично подверг очень строгому отбору. Кое из кого — это он сразу видел наметанным глазом — никак не могло получиться толковых моряков. Другие отличались слишком грубым и упрямым нравом: «расписными» ведь делались не только сильные духом люди, никак не смирявшиеся с неволей. А третьи, и мужчины, и женщины, просто оказывались слишком тупыми, чтобы как следует постичь незнакомое прежде умение и выполнять команды с рвением и сноровкой. Все эти личности Кенниту были нужны не больше, чем их прежним хозяевам, которые в свое время и выставили негодных рабов на продажу.

Примерно дюжина освобожденных — те, которым запали в душу проповеди Са'Адара, — впрямую настояли на том, чтобы остаться. Кеннит милостиво дал им свое капитанское позволение. И это была его первая, последняя и единственная уступка их притязаниям насчет владения кораблем. Вне всякого сомнения, они рассчитывали на большее. Вне всякого сомнения, они будут очень сильно разочарованы…

А еще кое-кого Кеннит оставил на борту, скажем так, с далеко идущими целями. Вот сегодня-то они и должны были сослужить ему службу.

На баке, облокотившись на поручни, стояла Хромоножка. Неподалеку от нее спал Уинтроу — спал непробудным сном смертельно уработавшегося моряка. Кеннит позволил себе незаметную улыбку. Брик, которому он намекнул, дескать, желаю, чтобы несколько дней мальчик был очень занят, подошел к делу серьезно.

Хромоножка услышала стук его деревянной ноги о палубу и обернулась. Большие темные глаза девушки наполнились робостью при виде подходившего капитана. Теперь она уже не так боялась всего и всех, как вначале. Первые несколько дней после взятия корабля и матросы, и бывшие невольники повадились было использовать безропотную Хромоножку для любовных утех и вовсю баловались с ней, пока Этта решительно не положила этому конец. Сама Хромоножка ни на что вроде не жаловалась, так что, по мнению Кеннита, «спасать» ее было как бы и не от чего. Этта возразила, мол, девушка была до того запугана и забита жестоким хозяином, что теперь и рта не смела открыть, пресекая грубые заигрывания мужчин. А потом еще и Уинтроу рассказал Кенниту то немногое, что ему было известно о девушке. Бедняжка просто свихнулась в трюме. И сама себя изувечила в бесплодной борьбе с кандалами. Уинтроу полагал, что на корабль она попала, будучи вполне в ясном уме. И вот рассудок покинул ее, и никто на корабле совершенно ничего о ней толком не знал — ни возраста, ни настоящего имени. «Какая жалость, — думалось Кенниту, — что она утратила разум. И никогда не избавится от хромоты…» Она была не просто бесполезна на корабле — даже хуже того. Ее грех было приставлять к какой-либо работе, зато требовалось кормить и поить, и вообще занимала место, которое можно было бы предоставить какому-нибудь дельному новичку…

Кеннит с радостью высадил бы девчонку в Делипае и на том забыл про нее, но за Хромоножку вступились разом Этта и Уинтроу. Когда к ним присоединилась еще и Проказница, Кеннит — так уж и быть — дал им уговорить себя… И тем не менее настал момент отделаться от нее. И это было самое милосердное, что он мог для нее сделать. Потому что пиратский корабль — всяко не приют для несчастненьких и убогих…

Он поманил ее к себе рукой. Хромоножка нерешительно шагнула навстречу…

— Что ты собираешься сделать с ней? — негромко подала голос укрытая тенью Проказница.

— Я не причиню ей вреда. Кстати, я думал, ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать: бояться за нее нечего. — И Кеннит посмотрел на спящего Уинтроу. — Давай, однако, не будем его будить… — предложил он этак по-отечески тепло.

Проказница некоторое время молчала.

— Я чувствую, — проговорила она затем, — ты вправду полагаешь, что так для нее будет всего лучше. Но что именно ты вознамерился предпринять, я не вижу… — Она помолчала еще и наконец добавила: — Ты отгораживаешься от меня. В твоем сердце есть тайники, куда мне заглядывать не позволено. Ты что-то таишь от меня…

— Да. Но ведь и у тебя есть от меня секреты. Так что лучше просто доверься мне, хорошо?

«А заодно и проверим, как ты на самом деле мне доверяешь…»

Проказница долго не отвечала. Кеннит прошел вперед, мимо Хромоножки (та вздрогнула и чуточку съежилась). Капитан встал к фальшборту, как раз туда, где она недавно стояла, и наклонился через поручни к носовому изваянию.

— Вечер добрый, о прекрасная морская дева… — приветствовал он корабль так, словно до этого к ней и не обращался. Легкий бриз подхватил и унес его шепот.

— Скорее уж — доброй ночи, о благородный господин мой, — ответствовала она в том же духе.

Он протянул руку, и Проказница извернулась, чтобы коснуться его своими длинными пальцами.