Безумный мафиози

— Продолжай. Даже если она тебе поверит, она будет думать, что справится с этим сама.

— Так ты планируешь поехать в Париж?

— Мой самолет находится в аэропорту Сидерно, заправлен и готов к вылету.

Лицо Фаусто прояснилось, когда пришло осознание.

— Ты любишь ее.

Я не потрудился ответить. Вместо этого я поднял окно, желая уехать.

Голос Раваццани доносился сквозь солнечный свет позднего вечера.

— Она никогда не откажется от своей семьи ради тебя.

Cristo — Христос, надеюсь, ты был не прав. Я не мог жить без нее. Она напоминала мне, что я человек, что я не до конца сломлен. Она успокаивала бурю, бушевавшую в моем сознании в лучшие дни, и панику, наполнявшую меня в худшие. Если она не могла простить меня, я был действительно потерян.

Опустив окно, я в последний раз посмотрел на него.

— Я думаю, что так и будет. Так что тебе лучше подготовить свою жену к потере сестры.

Глава двадцать семь

Джиа

Париж, Франция

Басы клуба гремели у меня в груди, пока я потягивала свой напиток и пыталась выглядеть заинтересованной. Мои новые коллеги много веселились, и им не хотелось принимать отказ от грустного канадского стажера, который предпочел бы пойти домой и выпить вина в одиночестве.

Я любила Париж. Город пульсировал энергией и возбуждением, каждый уголок был наполнен музыкой и весельем. Я думаю, мне бы понравилось жить здесь. В конце концов.

Моя новая работа была тяжелой, но замечательной. Они возложили на меня больше ответственности, чем доставка посылок и приготовление кофе. ЛаКрок, мой босс, даже позволил мне присутствовать на некоторых его встречах. Я планировала впитать все это в себя, сосредоточиться на работе, а не на своей испорченной личной жизни, и быстро изучить все тонкости модного бизнеса. Тогда я бы открыла свой собственный бренд одежды.

И я никогда больше не буду думать об Энцо Д'Агостино.

Прошло две недели с тех пор, как я покинула его яхту. Без сомнения, он бросил якорь у какого-нибудь побережья, снова получая минет от красивых женщин. Я надеюсь, что он подхватил венерическую болезнь, от которой у него сгнил член.

Ты была для меня просто киской, не более того. Я хотел погубить тебя, и я это сделал.

Я залпом выпила свой напиток, водка с содовой обжигали мне горло. Вот мудак.

Рядом со мной у перил появился молодой человек. Он говорил на каком-то французском, которого я не понимала, но его вкрадчивый тон ясно давал понять, что он ко мне подкатывает.

— Я не говорю по-французски, — сказала я.

— Он сказал, что стыдно видеть, как такая красивая женщина выглядит такой грустно, — произнес глубокий голос с французским акцентом позади меня. Это был ЛаКрок, мой босс.

Фрэнки звонила несколько часов назад, чтобы предупредить меня о нем. Она сказала, что ходили слухи о неподобающем поведении ЛаКрока с бывшей моделью. Повесив трубку, я спросила нескольких коллег, слышали ли они или видели какие-либо признаки плохого поведения нашего босса, но все они сказали «нет».

Тем не менее, теперь я была настороже со всеми мужчинами, благодаря Энцо. Наверное, так было бы всегда.

ЛаКрок обменялся несколькими словами с молодым человеком, который быстро исчез. Мой босс был красивым мужчиной лет тридцати с небольшим и очень талантливым. Он был более практичным, чем Доменико, почти до уровня помешанного на контроле. Ни одно решение не было принято без участия ЛаКрока. Дизайнер явно не верил в делегирование полномочий.

Он облокотился на перила рядом со мной, покачивая свой бокал. Мы были наверху, в VIP-зоне, в то время как остальная часть персонала была внизу, на танцполе.

— Не любишь танцевать?

— Нет, танцую, — сказала я. — Просто не хочу этого сегодня вечером.

— Ты кажешься грустной. Как будто над тобой нависло облако. — Он непринужденно усмехнулся так, как это хорошо удавалось французам. — Я надеюсь, что это не из-за твоей работы у тебя такое несчастное выражение лица.

— Нет, конечно, нет, — поспешила сказать я. — Мне очень нравится эта работа.

— Хорошо, ладно. — Какое-то время мы стояли молча, и я почувствовала, что он что-то замышляет. Наконец он сказал:

— Мне позвонил твой шурин

Я выпрямилась и моргнула, глядя на своего босса.

— Фаусто звонил тебе?

— Да, сегодня.

Я работала здесь под своим настоящим именем, что поначалу вызвало ажиотаж. Мир был удивлен, узнав, что принцесса канадской мафии не погибла во время трагического взрыва в Милане. В течение нескольких дней французская и итальянская пресса преследовала меня, пытаясь получить ответы, но я молчала и носила темные очки, и в конце концов они сочли меня слишком скучной, чтобы следить за мной.

— Что он сказал?

— Что к тебе следует относиться с уважением. — Он махнул рукой. — Типичные вещи для шурина. Я предполагаю, это потому, что он так далеко от тебя.

— Моя сестра очень заботится обо мне, — продолжила я в качестве объяснения.