Безумный Пьеро

И нет ничего,
что было бы тем,
что близко к тому.

Мир меня ловил — не поймал.

Кайф меня ломил — обломал.
Обломался весь чёртов кайф.
Облажался весь белый свет.
В общем, чертовнёй чертовня.
Ничего на свете ить нет!
И теперь я как берендей,
Что бредёт по пояс в беде:
Я бреду по пояс в беде,
Подо мною пляшут муде.
Фальшь я ненавижу. И ложь.
Ложь я ненавижу. И фальшь.
Ну чего, судьба, ты мня бьёшь?
И чего тадыть делать дальш?
Наступает ночь на говно.
С возрастом мы любим сильней.
До чего же в жопе темно! —
Словно, блядь, в долине теней.
В общем, чертовнёй чертовня.
Нас ужалил Хуй в броньжилет.
Кто ж теперь полюбит меня? —
Обломайся, весь белый свет!

Шансоньеада-миньонет

Сиреневый туман над нами проплывает:
К нему не зарастёт народная тропа,
Где гордый внук славян, — кондуктор понимает, —
Стоит едва-едва, живёт едва-едва.
Нет, весь я не умру: душа в заветной лире
И трах переживёт, и тренья убежит,
И славно будет нам, доколь в подлунном мире
Кондуктор не спешит, кондуктор не спешит.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чуйства добрыя я лирой пробуждалль,
Што в мой шештокий век вошшлавил я Швабоду —
Ну, то есть улетел в сиреневую даль.

Морок клубится, морок.

Тощая тьма скворчит.
Всё же: в 12–40
Музыка зазвучит.

Музыка лёгким дымом

Взмоет и задрожит,
Глянет на нас — и мимо
нас побежит.

Время крадётся, время.

Тянется смертной сенью
над головой.

Мы для неё — негожи,

Но через пень-колод
Музыка, может,
всё же, нас подождёт.
  ;;;
Что гулять, коль ничего не осталось?
День последний, да ночь сырая.
Я пойду себе, выпью малость —
Я ведь вроде не помираю.
Помереть бы мне… не, пожить бы.
Что хотел — ничего не вышло.
Брался — срался. Не нажил жиру.
Что ж теперь переть против дышла?
Не случилось мне откровенья.
Коноёбое мановенье
Не ховало меня за темя.
Ну так ждать чего? Воскресенья?
Авотхуй, авотхуй, вот хуй же!
Всюду рожи. Рыла и рожи.
Так и будет — то же на то же.
Только гаже. Гаже и хуже.

Postscriptum. Мальвине