Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

– Почему я должен передавать деньги… агенту гестапо? – спросил я.

– Передашь! Выполняй приказы, черт возьми! – с яростью крикнул мистер Глен. Он круто развернул машину и уехал…

Улезова я нашел в канцелярии, где он просматривал какую-то картотеку.

– Юрий! Ну, здравствуй, здравствуй! – сказал он. – Ты куда-то ездил? Что новенького?

Я протянул ему конверт:

– От капитана Долинча.

– Долинча? – вырвалось у него испуганно.

Он распечатал конверт, посмотрел, что там лежит, и вдруг по-солдатски вытянулся передо мной и тихо сказал:

– Прошу прощения.

Я отвернулся. После этого Роман Улезов явно старался не попадаться мне на глаза. Но мне от этого легче не было.

12

Я получил письмо из советского посольства в Бонне. Меня приглашали посетить консульский отдел двенадцатого сентября, а письмо пришло одиннадцатого утром – очевидно, оно где-то было задержано.

Позвонив в Мюнхен капитану Долинчу, я получил приказ выехать с первым же автобусом.

Когда я приехал, мы с мистером Гленом заперлись в пустой комнате.

– Ну вот, Юрий, наступил один из самых ответственных моментов нашей операции, – начал мистер Глен. – Помни, что там с тобой будут разговаривать люди более опытные, чем ты; они попытаются поймать тебя на противоречиях, на неточностях. Свою легенду ты знаешь отлично, но все же старайся быть немногословным. Особенно в аргентинском эпизоде. Больше говори о побуждениях к возвращению: одиночество в чужом мире, лучше умереть, чем жить на чужбине, и тому подобное. Наконец, ты квалифицированный токарь, и нахлебником дома не будешь. Волнуешься? – внезапно спросил он.

– Немного, – ответил я не сразу.

Я и в самом деле не испытывал большого волнения. Последние два дня у меня вообще было состояние какого-то отупения. Хотелось только как можно скорее вырваться отсюда, чтобы началась наконец работа…

Такси остановилось возле советского посольства. У полицейского, стоявшего перед воротами особняка, я спросил, как пройти в консульский отдел. Не удостаивая меня разговором, он жестом показал, что надо зайти с переулка.

Сотрудник консульства прочитал приглашение и провел меня в просторный, просто обставленный кабинет. За столом сидел мужчина с седой головой, но лицо у него было совсем молодое.

– Садитесь, – сказал консул сухо и, внимательно посмотрев на меня, спросил: – Коробцов Юрий Михайлович?

– Да.

– Как вы оказались среди перемещенных?

– Во время войны немцы угнали в Германию мою мать и меня. А после войны мать завербовалась в Аргентину. Там она и умерла… Чахотка.

– Судьба русской женщины… Страшно подумать, – сочувственно сказал консул и спросил: – Здесь вам не мешали связаться с нами?

Я сказал, что меня предупредили земляки и я все письма отправлял из Мюнхена.

– У вас в Ростове или где-нибудь еще в Советском Союзе остались родственники? – спросил консул.

– Я просто не знаю, – ответил я. – Отец умер, когда я был еще совсем маленьким. Больше я никаких родственников не знал. Я помню только соседей по улице: тетю Лену – портниху, потом одного старика, который меня очень любил. И ребят, с которыми я учился в школе.

– На какой улице вы жили?

– Кажется, Овражий переулок…

– Почему вы хотите вернуться обязательно в Ростов?

– Мне кажется, что только там я смогу почувствовать себя дома, – сказал я. – Поймите, господин консул, я один на всей земле, и здесь мне все чужое. Лучше умереть, чем так жить.

– Бывает иначе, – сказал консул. – Иные люди не хотят возвращаться туда, где потеряли все.

– Но я умоляю вас разрешить мне вернуться только в Ростов.

Консул взял со стола лист бумаги и протянул мне:

– Это анкета. Пройдите к дежурному и не торопясь ответьте на все вопросы. Если что будет не ясно, попросите дежурного помочь. Потом снова зайдите ко мне.

Анкету я заполнял больше часа. Надо сказать, что это была совсем не такая анкета, по какой я проходил инструктаж. На несколько вопросов я ответить не мог. Дежурный сказал: против таких вопросов надо писать «не знаю».

И вот я снова у консула. Он внимательно просмотрел анкету:

– Решение будет принято в течение недели. В будущий четверг прошу вас из Мюнхена позвонить вот по этому телефону.

– Может, лучше приехать? – спросил я.

Консул сказал, что такая поездка – дело не дешевое, а тратить деньги, чтобы услышать отрицательный ответ, безрассудно.

– Хоть маленькая надежда у меня есть? – спросил я, с мольбой глядя ему в глаза.

– Маленькая есть, – улыбнулся консул и встал. – Звоните днем между двенадцатью и часом. До свидания.

Поплутав по городу и убедившись, что за мной не следят, я сел в такси и поехал в дорожный отель, где меня ждал мистер Глен.

Вспоминая по дороге свой разговор в кабинете консула, я считал, что не допустил ни одной ошибки. Впрочем, там и не было ничего особенно сложного. А может, в этой простоте и скрыта опасность?…