Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

Меня разбудил энергичный стук в дверь. На часах – половина седьмого утра. Я быстро встал, было очень страшно, меня прохватывала дрожь. Но испугался я напрасно – это приехали за мной ребята из молодежной бригады токарей машиностроительного завода, где мне предстояло работать.

Мы познакомились. Одного звали Алексей – это бригадир. Другого – Коля, он был очень маленький, прямо школьник. Третий – Митя. Они сразу заговорили со мной просто, непринужденно, будто знали меня сто лет.

– Поехали, Юрий, на завод, – сказал Алексей. – Надо до смены успеть познакомить тебя со всей бригадой и, как говорится, ввести в курс.

– Сразу на завод? – удивился я.

– А чего тянуть? Работать так работать.

– Но ведь сначала мне нужно оформиться, – сказал я.

– Никакой бюрократии! – сказал Алексей. – Все уже договорено, и ты в нашей бригаде. Для тебя даже койка в общежитии приготовлена. Нам квалифицированные токари во как нужны. – Он провел ребром ладони по горлу. – Оформят, за этим дело не станет.

На завод мы ехали в трамвае. Ребята, перебивая друг друга, объясняли мне, где мы едем.

– Красивый город, верно? – спросил Коля.

Я ответил не сразу.

– Юра, брат, повидал всякие города, – сказал Алексей Коле. – Это ты, кроме Ростова, света не видел.

– А Балаклава? – задиристо сказал Коля.

– Мы его зовем «Клава из Балаклавы», – пояснил мне Алексей. – Он в Балаклаве родился.

Ребята мне нравились, но я не мог унять волнения. У входа в цех нас поджидали еще пять человек, среди них была одна девушка.

– Соня Бровкина, – сказал Коля и добавил: – Такая фамилия дана ей за ее соболиные брови.

У девушки действительно были удивительные брови – черные, длинные, пушистые.

Мы расселись на груде досок, и Алексей сказал:

– Вопрос один – о новом нашем товарище Юре Коробцове. Мы должны разъяснить ему, кто мы, что делаем, какие задачи перед собой ставим.

– Как у тебя с образованием? – строго спросила Соня.

– Пять классов здешней ростовской школы еще до войны, и все, – ответил я.

– Значит, надо поступать в вечернюю школу, – так же строго сказала Соня. – У нас в бригаде все учатся, все должны получить среднее образование. А бригадир уже в вечернем институте занимается.

– Со школой не проблема, – сказал Алексей.

– Насчет выработки… – заговорил угрюмый парень в потрепанном черном кителе. – Мы из смены в смену меньше ста трех процентов не даем. Это значит – работать надо ответственно…

– Погоди ты, – остановил его Алексей. – Юре сперва нужно станок освоить. На это клади неделю – не меньше.

– А план на него ведь будут давать?

– Ну и что! Поднажмем всей бригадой и будем пока выполнять и его норму.

Потом мы прошли в цех, и Алексей подвел меня к станку:

– Кумекаешь хоть маленько?

Станок был похож на тот, на котором я проходил обучение, но с дополнительным полуавтоматическим устройством. Только к концу смены я самостоятельно обточил болт. Автоматика, которая в объяснениях бригадира выглядела сплошной радостью токаря, для меня обернулась сплошной мукой. Станок думал и действовал быстрей меня.

– Ничего, Юра, ничего, – утешал Алексей. – Главное у тебя есть – ты кумекаешь, что к чему. Дня два-три, и дело пойдет…

После смены бригада в полном составе повела меня в общежитие, которое находилось недалеко от завода. Это был новый пятиэтажный дом. Шестеро ребят занимали две комнаты.

Меня поселили в комнату с маленьким Колей, Леонидом и бывшим матросом Кириллом.

Вскоре все они ушли в вечернюю школу. У меня болело все тело, и я прилег.

Я думал о том, что мистер Глен, как всегда, оказался прав. Он говорил, если я буду вести себя правильно, я обоснуюсь здесь без всяких трудностей. Значит, я имел все основания быть довольным собой.

Когда я проснулся, в комнате царил полумрак. За столом сидели ребята, ужинали и тихо разговаривали.

– Проснется, объясним ему, что убираемся сами, по очереди, – сказал Коля.

– Но он же до получки ничего не даст на шамовку, – сказал, немного заикаясь, Леонид.

– Разложим на троих, потом отдаст, – пробасил Кирилл. – Но в дальнейшем чтоб все было на равных. Я не согласен с Сонькой, что мы должны нянчиться с ним, как с больным сироткой. Парень он крепкий, и, если в башке у него мозги, он сам все поймет.

– Не забудь – он вырос на чужой закваске, – сказал Леонид.

– Пусть сама Сонька и занимается с ним, – сказал Коля.

– Три часа отхрапел, можно будить. – Кирилл встал из-за стола и подошел ко мне.

Я закрыл глаза.

– Юра, подъем, – произнес он басом у самого моего уха. – Ужин на столе.

Когда я сел к столу и принялся за яичницу с колбасой, Кирилл спросил:

– А ты готовить умеешь?

– Не приходилось.

– Ты все же присмотрись, как мы готовим, – добродушно сказал Кирилл.

За чаем Коля попросил:

– Рассказал бы ты нам, Юра, как там, в капитализме, жмут рабочего человека.

– Я этого не видел, – сказал я и увидел удивленные взгляды ребят. – Ну, правда не видел!

– Как это – не видел? – возмутился Кирилл. – Сам работал у станка и не видел?

– Может, ты не знаешь, как капиталист делает свое богатство? – спросил Коля.

Я молчал. Леонид, не замечая, что Кирилл делает ему какие-то знаки, продолжал: