Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

– Я с денщиком сидел. Этот все про свое, – неохотно начал рассказывать Демка. Вроде его должны были за что-то судить, а он написал Гитлеру заявление про свои заслуги. Тогда его отправили сюда, и теперь его судьбу должен решить Шеккер. А тот хочет отправить его за что- то на фронт. Вот он и зол на Шеккера, прямо зубами скрипит. Я, говорит, с ним так посчитаюсь, что небу жарко будет. Как выпил, стал кричать, что Шеккер сам сволочь, а его хочет загубить за какую-то ерунду.

Баранников подумал и сказал:

– Вот что, Дема, подожди до завтра. Будет тебе боевое задание. А теперь спи!

В этот вечер пещера не затихала дольше обычного. Возбужденный разговор тысяч людей сливался в ровный гул. Баранников знал: все говорят о взрыве. И вдруг кто-то невидимый в черной глубине пещеры тихим и нежным тенорком на мотив «Раскинулось море широко» затянул лагерную песню:

Колючки под электротоком,

На вышке не спит часовой.

Товарищ, мы очень далеко От места, где дом наш родной.

Пещера затихла. Тенорок продолжал петь. Постепенно в песню вплетались новые голоса:

Мне шепчет товарищ по нарам:

– Отсюда вовек не уйти,

Умрем здесь под мукой задаром,

Могилок родным не найти.

– Зачем ты мне шепчешь о смерти?

Иль хочешь надежду отнять?

В другое нам нужно поверить И головы гордо поднять.

За дело любимой отчизны Я жизнью своей заплачу, Но, к смерти холодной приблизясь, В глаза загляну палачу.

И он в моем взгляде прощальном Увидит свой близкий конец, И дрогнет рука негодяя, И вздрогнет жестокий подлец.

Пусть знает, что всех не задушит,

Найдется, кому отомстить,

Голос мой смерть не заглушит,

До родины он долетит.

Теперь песня заполнила все пространство пещеры, ее тихо пели сотни людей:

Раскинулось горе широко,

Где счастье и радость цвели,

Товарищ, мы очень далеко От нашей родимой земли.

Так будь же ей верен до гроба И стойким, как сталь, до конца, Вернемся счастливой дорогой, И дети обнимут отца.

Смотря по тому, как ты в лагере жил,

Как умер без страха и гордо,

Живые узнают о том, что ты был Достойным родного народа.

Автора этой песни никто не знал. Одни говорили, что ее сочинил учитель из Томска, что жил в первой пещере и погиб, когда еще рыли котлован завода. Другие утверждали, что ее коллективные авторы – узники из девятой пещеры. Так или иначе, песню знали все. Иногда, очень редко, ее пели вот так, как сейчас, вместе. Но чаще в одиночку, а еще чаще – про себя.

Баранников слышал эту песню уже не первый раз, и, как всегда, она его взволновала до слез, и он долго не мог заснуть…

В это время в кабинете коменданта лагеря Карла Динга происходило совещание, которое вел эсовский генерал Зигмаль, один из руководителей всей лагерной системы СС. Фирму, строившую завод, представляли на совещании двое: главный инженер завода Гросс и прибывший из Берлина член правления фирмы Пфирш. Этот высокий костлявый мужчина лет пятидесяти, одетый в дорогой костюм, хотя и сидел демонстративно в стороне, явно был центром совещания. Он представлял здесь главную силу. Даже генерал Зигмаль все время посматривал в его сторону.

– То, что взрыв – диверсия, установлено со всей точностью. – Генерал Зигмаль показал на лежавшие перед ним бумаги. – Таким образом, налицо преступление, совершенное против рейха в ответственнейшие дни войны. Работа по устранению последствий взрыва займет минимум две недели. Ущерб нанесен большой, и за него должно последовать достойное наказание. Вы, доктор Пфирш, с этим согласны?

Костлявый чуть заметно кивнул головой, продолжая подрезать маленькими ножничками конец сигары.

– А наказание, – генерал Зигмаль улыбнулся, – уже область нашей деятельности. Тут специалисты мы.

– Вы преступников обнаружили? – подчеркнуто небрежно спросил Пфирш.

Генерал Зигмаль с досадой передвинул лежавшие перед ним бумаги:

– Следствие начато. Но вряд ли кому-нибудь из нас не ясно, что весь этот сброд, который мы держим здесь, каждый из них – потенциальный враг Германии, и не только потенциальный. Устрашающая акция, которую мы предлагаем, попадет в цель, мы это гарантируем.

– Нас прежде всего интересует соблюдение данных вами вчера гарантий в отношении рабочей силы, способной закончить строительство в установленные сроки, – сердито сказал главный инженер Гросс.

Генерал Зигмаль пожал плечами, дряблое его лицо порозовело:

– Если обратиться к цифрам, эти гарантии соблюдаются все время, – сказал он раздраженно.

– Далеко нет. – Пфирш вынул изо рта сигару и выпустил в воздух струю сизого дыма. – В существующем между нами соглашении названо не только количество рабочей силы, но и дана ее качественная характеристика. Нигде не сказано, что вы предоставляете нам полутрупы или саботажников.

– Однако сроки строительства в основном не нарушены, – осторожно вставил Карл Динг. – Притом доктор Гросс сам не раз высказывал мысль о необычности строительства.

Пфирш улыбнулся:

– Взрыв вы тоже относите к необычности стройки? Или вы имеете в виду рабочих, которые после трех часов работы валятся с ног? Или, может быть, вы имеете в виду бетон, который не застывает?

Генерал Зигмаль пожал плечами: