Безумство Мазарини

– Ты его почти не помнишь, да? Твой отец был ученым. Научным работником, как теперь говорят. Археологом. Это было его страстью, но страстью радостной, веселой, он весь свой маленький отряд заразил этой страстью – своих помощников, своих друзей, своего лучшего друга Максима. Ты и их наверняка не помнишь. А еще брата твоей мамы, Тьерри, и его жену Брижит. И твою маму, конечно. Какая же любовь была у этих двоих! Какая чудесная была пара. Какая замечательная семья у вас была. – Она ласково смотрела на меня. – Колен, если тебе больно слышать то, что я рассказываю, скажи, и я замолчу.

Больно?

Да она впрыснула мне сыворотку счастья, и я поспешил ответить:

– Нет-нет, продолжай!

Мартина повернулась к фотографии:

– Посмотри на этот снимок, Колен. Видишь, какие вы были дружные? Какие они были красивые, твои папа и мама?

Я снова решил рискнуть.

– Няня…

– Да?

– Я почти всех узнал на фотографии. Но что это за рыжая девушка с краю, вот эта, коротко стриженная?

Мартина непонимающе взглянула на меня:

– Кто, эта? Джессика. Студентка, училась на историческом, проходила практику на раскопках. Она, кажется, раза три приезжала, оставалась на три месяца. Неудивительно, что ты ее не помнишь, она же не все время жила здесь. И ее интересовали мальчики чуть постарше тебя…

Я смутился. Передо мной снова прошли кадры фильма, мой отец, его рука на бедре этой Джессики, у нее под юбкой. Няня, конечно, была в курсе. Мне не хватило духу расспрашивать дальше, и я вернулся к вопросам, которые проще было сформулировать.

– А чем именно они занимались в аббатстве?

– Раскапывали подземные ходы, почти все они идут от аббатства. Находили там всякие штуки – монеты, статуэтки, тарелки, оружие. Ничего особенно ценного. Твой отец был страстно этим увлечен, он буквально жил островом и аббатством, хотел превратить этот участок в природный парк, в зону, свободную от застройки. Если бы ему хватило времени, он бы камень за камнем восстановил аббатство. Знаешь, Колен, твой отец Жан был спокойным, мягким, умным человеком. Какая же беда тогда с ним стряслась. Ужасная беда!

– Няня, а что случилось?

Чем дольше я разглядывал выцветшие обои на стенах этого деревенского дома, стопки посуды, корзины с фруктами, тем уютнее мне было на этой кухне, я отчасти чувствовал себя дома, хотя своего у меня никогда не было.

– В самом деле? – удивилась она. – Ты ничего не знаешь? Тьерри и Брижит ничего тебе не сказали?

Я помотал головой.

– Они должны были! Должны. Ну не знаю, мое ли это дело… Ну ладно, как бы там ни было, рано или поздно ты все узнаешь. Под конец у твоего отца и его ассоциации стало очень плохо с деньгами. Аббатство ничего не приносило, они жили на гранты, но этого не хватало. В команде начались ссоры, а главное – многие люди на острове зарились на участок твоего отца. Еще бы – гектары земли на берегу моря, на острове, который привлекал все больше туристов и где было почти невозможно строить. Когда генеральный совет установил постоянную паромную переправу между островом и континентом, стало еще хуже, цены взлетели.

– Участок принадлежал моему отцу?

– Да. Он купил его на пару с другом детства. Очень богатый человек, немного странный, живет где-то на юге. Рафаэль, кажется… нет, Габриель. В общем, или так, или так. А вот фамилию его я напрочь забыла.

– И отец в конце концов продал землю?

– Нет! Никогда! – почти выкрикнула Мартина. – Хотя ему делали фантастические предложения – и мэрия, и подрядчики. Но твой отец не желал сдаваться. Твоя мама его поддерживала, но мнения остальных разошлись. Споры шли бесконечные, особенно между твоим отцом и его шурином Тьерри. И со своим другом Максимом он спорил. Твой отец не мог решать вопросы в одиночку, он был президентом ассоциации Святого Антония, но решения должны были принимать все, кто в нее входил. Так вот, в конце концов они договорились с подрядчиком, что будет построен, как они это называли, комплексный экологический туристический объект, с очень жесткими ограничениями по части благоустройства. Они дали этому проекту название – Сангвинарии. Оно может показаться тебе странным, но эта часть аббатства так называлась еще во времена Средневековья, и твой отец непременно хотел его сохранить. Да, они согласились строить жилье для туристов, но никакого бетона. Во всяком случае, твой отец так считал, он чуть ли не сам планы чертил. Компания называлась «Евробильд», ее все на острове помнят. Она принадлежала другу детства твоего отца, этому самому не то Габриелю, не то Рафаэлю, который помог ему купить участок. Кроме твоего отца, никто этому типу особенно не доверял.

Мартина ненадолго умолкла.

Я подумал, что ей, должно быть, уже за семьдесят, однако от морщинистого лица и немолодого тела исходила невероятная энергия, которая передавалась и мне. Она снова подвинула ко мне печенье, но, видимо, я невольно поморщился, потому что уговаривать она не стала. Кашлянула и продолжила: