Безумство

Он попал в самую точку. Алекс никак не может быть тем, кто убьет Джейка, когда копы уже следят за ним, как ястребы. Он будет первым человеком, которого они заподозрят, несмотря ни на что, и на этот раз они бросят его в камеру. С точки зрения закона он находится на очень тонком льду. Не займет много времени для Алекса, чтобы закончить с длительным тюремным заключением. Его жизнь фактически закончится. Тем не менее, он абсолютно ненавидит это. Сильно.

В попытке прервать состязание взглядов, которое происходит между Алексом и Зетом, я осторожно спрашиваю: — Сколько вам обычно платят за такие вещи, Мистер... э-э... Мэйфейр?

Глаза Зета скользят по мне, холодные и оценивающие.

— Я понятия не имею, о чем речь, мисс Париси. Я управляю боксерским залом в Сиэтле. Если вы спрашиваете, сколько стоит ежемесячный членский взнос, то наши цены доступны на нашем сайте.

— У вас есть сайт?

Он издает одинокий смешок.

— Нет.

— Почему ты все еще здесь? — спрашивает Алекс. — Ты получил свою сумку обратно. Судя по всему, ты живешь в Сиэтле. Не пора ли тебе подумать о том, чтобы уехать из города?

Глаза Зета оживляются интересом, когда он садится и наклоняется ближе к нам через стол.

— Ты думаешь о том, чтобы выгнать меня из Роли, малыш? Ты должен определиться. В одну секунду ты хочешь, чтобы я убил кого-то для тебя. А в следующую хочешь, чтобы я ушел. Я не очень хорошо справляюсь со смешанными сигналами.

Я нервно оглядываюсь, моля Бога, чтобы никто не услышал, как он это сказал.

— Может быть, нам не стоит здесь говорить об убийстве людей, — шиплю я. — Никто ничего не говорил об убийстве кого-то.

Зет небрежно откидывается назад, снова ссутулившись в своем кресле.

— Значит, ты просто хочешь, чтобы я сломал пару костей? Выбил ему несколько зубов? Вселил в него страх? — Тон у него насмешливый.

— Мы хотим знать о сделке отца Джейкоба с УБН, — говорю я. — Мы хотим найти способ сделать так, чтобы Джейк был наказан за все то ужасное дерьмо, которое совершил. Юридически.

Зет вытаскивает соломинку из своего молочного коктейля, вытирает розовые сливки с нее салфеткой и засовывает ее в рот. Задумчиво жует ее кончик.

— Могу и пощекотать его, если хочешь.

Боже. Все это идет не очень хорошо.

— Послушай, ты же сам сказал, что мне лучше оставить ситуацию с Джейкобом на твое усмотрение, когда забрал пистолет у моего отца.

Я жду, изучая его лицо, высматривая какие-то признаки эмоций, но ничего не происходит.

— Я так сказал, да?

— Если ты просто собираешься быть бесполезным и грубым, то Алекс прав. Тебе, наверное, лучше просто уйти…

— Полегче, милая. Полегче. — Зет вытаскивает соломинку изо рта и указывает ею на меня. — Ты бы вызвала эксперта по сносу, чтобы он снес перегородку?

— Э-э... наверное, нет.

— Я не из тех парней, которых ты нанимаешь, чтобы добиться того, чего хочешь, милая. Я определенно не из тех парней, которых можно нанять, чтобы добиться чего-то законным путем. Но это все не имеет значения, потому что я пришел сюда не для того, чтобы давать интервью. Я не ищу работу. Как я уже сказал... Я управляю боксерским залом в Сиэтле.

Я рада что мы на публике. Если бы это было не так, я почти уверена, что Алекс попытался бы убить этого парня. Он приобрел угрожающе пурпурный оттенок.

— Мы зря теряем время, Argento. Пошли. Давай убираться отсюда к чертовой матери.

— Не нужно так сильно напрягаться, — язвительно замечает Зет. — У меня есть личный интерес в том, что касается УБН. Этот Лоуэлл... что ты о нем знаешь?

Алекс стискивает зубы.

— Что он засранец, который, скорее всего, умрет. УБН обвиняет Калеба Уивинга, но этот парень пытается очистить имя Джейка. Он хочет дискредитировать Сильвер. Я думаю, что у него есть связи с моим отцом.

Зет пожимает плечами, поворачивая голову, чтобы посмотреть на неприветливую, влажную ночь по другую сторону окна. Дальше по главной улице деревья, все еще украшенные сверкающими рождественскими огнями, раскачиваются и трясутся от порывов ветра.

— Куда бы ни пошел Джакомо Моретти, вскоре последуют неприятности, — мягко говорит он. — Если Джек где-то поблизости и в воздухе витает неприятный запах, то можно с уверенностью сказать, что он и есть причина этой вони. — Зет глубоко вздыхает и резко поворачивается к нам лицом. Он переводит взгляд сначала на меня, потом на Алекса, а потом встает и вытаскивает бумажник из кармана джинсов. — Ну, ладно.

Зет кладет на стол двадцатидолларовую купюру и начинает уходить.

— Ну, ладно? — спрашиваю я. — Что значит «ну ладно»?

Парень замолкает, закрывает бумажник и засовывает его в задний карман.

— Значит, я посмотрю, что можно сделать, — хрипло говорит он. — А пока держись подальше от Уивинга. И, по возможности, от Лоуэлла. Для вас будет лучше, если вы просто запретесь в этом большом старом доме и не выйдете оттуда до весны.

Он уходит, и вместе с ним уходит напряжение, которое вытягивает жизнь и цвет из закусочной. Рядом со мной Алекс так крепко сжимает в руке чайную ложку, что прогибает металл.

— Как там говорится? — ворчит он сквозь зубы. — Уж лучше тот дьявол, которого ты знаешь? Ну, я не доверяю никому из этих ублюдков.