Безумство

Ей нужна моя помощь? Я правильно её расслышала? Не может быть, чтобы она только что сказала мне, что ей нужна моя помощь.

— Что тебе может понадобиться от меня, Холлидей? Похоже, что жизнь в Роли Хай сложилась для тебя довольно хорошо с тех пор, как Кейси сослали в Сиэтл. — Я все вижу и слышу, два навыка, которые я быстро освоила, когда стала врагом общества номер один в своей собственной средней школе. Чрезмерная осведомленность о моем окружении помогла мне остаться впереди, когда Джейк и его идиотские приятели по футбольной команде придумывали новые и интересные способы смутить или унизить меня. Но когда Алекс появился в Роли, я начала кое-что упускать из виду. Я понятия не имею, как Холлидей справляется в школе теперь, когда, к лучшему или худшему, в нашей жизни есть дыра в форме Кейси Уинтерс. Она могла бы быть новой Сильвер 2.0, быть оплёванной и высмеянной в коридорах, брошенная всеми, кто когда-либо называл ее другом. Но я в этом сомневаюсь. Холлидей слишком мила для всего этого.

Девушка издает огорченный, задыхающийся звук, который заставил бы меня вскочить на ноги и обнять ее когда-то давно.

— Ты можешь послать меня к черту, если хочешь, но я надеялась, что сегодня после школы ты сходишь со мной в больницу. Если ты не занята, — поспешно добавляет она.

Я заинтригована. Вопреки здравому смыслу, я снова поднимаю взгляд.

— В больницу? Зачем?

— Зен... — И снова Холлидей издает огорченный звук, скривившись на Лию Прескотт, которая старательно делает вид, что не слушает наш разговор. Хэл заправляет свои длинные локоны за уши, наклоняется и складывает ладони чашечкой, чтобы защитить слова, которые срываются с ее губ. — Зен пыталась покончить с собой. Она не в порядке, хм, умственно. И я подумала... я надеялась, что ты сможешь ей помочь.

— И с чего бы мне это делать?

Глаза Холлидей блестят, как мокрое стекло, как будто она ненавидит тот факт, что я на самом деле заставляю ее говорить это.

— Потому что она прошла через то же, что и ты. И ты была достаточно сильна, чтобы выдержать это.

Глава 16.

Этот запах всегда поражает меня сильнее всего — жжение от отбеливателя и дезинфицирующего средства для рук в сочетании с тошнотворно-сладким ароматом цветов, которые начали гнить в вазах с несвежей водой. Я затыкаю нос, стараясь дышать ртом, и иду за Холлидей, наши кроссовки весело скрипят по линолеуму. Как всегда, полосы света над головой слишком яркие. Как всегда, их неслышный гул раздражающе жужжит в моих барабанных перепонках, неслышимый, но определенно ощущаемый.

Когда мы идем по больничным коридорам, мимо нас проходят медсестры. Я знаю имена многих из них. Трейси, только что окончившая школу медсестер, чей пятнадцатилетний брат украл ее машину и отвез в Такому, где продал, чтобы купить героин. Линдси, которая любит птиц и ненавидит зиму, потому что все скопы, каспийские крачки и хохлатые тупики мигрируют, чтобы пережить холод в другом месте. Митч, который поет, как Майкл Бубле, но не может танцевать даже, чтобы спасти свою жизнь. Филиппа, самая строгая медсестра в штате, которая вселяет страх в сердца своих подчиненных, но также делает все возможное, чтобы добыть дополнительные чашки с пудингом в кафетерии для больных детей в онкологическом отделении.

Теперь мое лицо зажило, синяки исчезли, и глаза медсестер скользят по мне, как будто они даже не узнают меня, что приносит облегчение. Я ненавидела свое пребывание здесь, прикованная к неудобной больничной койке, неспособная куда-либо сходить или что-либо делать. Но больше всего я ненавидела их жалость. Я презирала себя за то, что была бедной Сильвер Париси, слабой, ранимой девочкой, которая чуть не умерла от рук сумасшедшего, избалованного богатого мальчика.

Холлидей замедляет шаг, приближаясь к двойным дверям в конце коридора, и тревожно заламывает руки.

— Женщина на стойке меня не пропускает, — говорит она. — Мама Зен запретила посещения. Она сказала, что я смогу увидеть Зен, только когда та вернется домой... но потом я услышала, как доктор сказал, что пройдут недели, прежде чем они решат отпустить ее. А она не должна быть там одна, Сильвер. Она просто не должна. Это место... оно слишком стерильное и холодное. Это…

— Ад, — заканчиваю я за нее. Я испытываю меньше сочувствия, чем следовало бы, но я слишком хорошо знаю, каково это — смотреть на кафельный потолок больничной палаты и чувствовать, что время остановилось. Если бы мои родители не приходили навестить меня с Максом, я бы потеряла свой вечно любящий разум. Стиснув зубы, протискиваюсь в двойные двери, высоко держа голову. — Просто следуй за мной. Не смотри на медсестру на стойке. Просто держись поближе и расслабься, черт возьми. Ты выглядишь чертовски виноватой, а мы еще даже не нарушили никаких правил.

— Я не умею нарушать правила, — бормочет Холлидей у меня за спиной.