Безумство

К сожалению? Ха. Этот ублюдок получил по заслугам.

— Он, вероятно, не вернется в школу в течение еще некоторого времени, — продолжает доктор Харрисон. — Но мы с коллегами даем ему задания и помогаем ему дома, когда только можем.

Лоуэлл ухмыляется. Его взгляд скользит по девочке, сидящей по другую сторону от Сильвер, но затем он задерживается на ней, останавливаясь на секунду дольше, чем необходимо. Парень как будто насмехается над ней, дразня именем одного из нападавших. Если бы это случилось месяц назад, я бы набросился на этого ублюдка и оторвал ему гребаную голову. Теперь мой характер стал холоднее. Я знаю, что лучше не быть таким реактивным, когда моя задница только что освободилась из гребаного Стаффорд-Крика. Этот парень заплатит, это само собой разумеется. Я просто собираюсь быть немного умнее в этом вопросе, чем объявлять тотальную войну перед тридцатью другими свидетелями.

— Приятно знать, что преподаватели школы так любезны, — лукаво замечает Лоуэлл. — Я слышал о травмах Киллиана. Жаль, что спортсмен в расцвете сил был парализован. Я играл в школьный футбол и знаю, как тяжело было бы потерять карьеру при таких трагических обстоятельствах.

О да. Я все это прекрасно вижу. Этот придурок в футбольной команде, командует, властвует над своими товарищами по команде и терроризирует других студентов. Держу пари, что этот говнюк был таким же сумасшедшим, как и Уивинг. Может быть, он и не пытался никого изнасиловать или убить. А может, пытался. В любом случае, он из тех парней, которые запугивают и манипулируют, и именно это он делает здесь, в этом классе. Это все шоу, которое должно было проникнуть под кожу Сильвер. Судя по тому, как она нервно постукивает ручкой по блокноту, я бы сказал, что его маленькое представление работает.

— Теперь УБН сочувствует насильникам, детектив? — окликаю я его.

— Мистер Моретти! Мы еще не отменили обычную порядочность в классе. Если у вас есть вопрос, поднимите руку. — У доктора Харрисона багровое лицо. Забавно, что он возражает против того факта, что я заговорил без разрешения, а не из-за того, что я сказал.

— Вы же все знаете, что Киллиан обидел Сильвер. Вы, бл*дь, знаете, — рычу я. — Вы все просто слишком трусливы, чтобы поднять руку и признать, что вы поддерживали не ту гребаную команду.

Никто не произносит ни слова. Члены шахматного клуба и театрального клуба все уставились вниз на свои руки. Звезды легкой атлетики, законодатели моды и любимчики учителей: все стыдливо склонили головы, глядя куда угодно и на что угодно, только не на Сильвер. Они знают, что сделали. Каждый из них знает, какую боль и унижение они ей причинили, и ни у кого из них не хватает духу посмотреть ей в лицо и извиниться за это. Ублюдки.

— Алекс, если ты не будешь сдерживать свой язык, то окажешься на пути к директору Дархауэру. Итак, агент Лоуэлл, есть ли еще кто-то в вашем списке, с кем вы хотели бы поговорить?

Агент Лоуэлл забывает о Сильвере; он переводит свой пристальный взгляд на меня, и странная ухмылка приподнимает один уголок его рта.

— Ах да. Моретти. Вооруженный пацан. Я слышал, что тебя выпустили.

— За что держать меня взаперти? Я спас кое-кого от смерти.

Его улыбка становится шире.

— Но ведь мы этого не знаем, верно? Мы можем только отталкиваться от твоих показаний вместе с тем, что сказала девушка. — Он кивает в сторону Сильвер. — Ты ведь любишь этого парня, милая? Ты бы солгала ради него? Сказала бы то, что было бы неправдой, чтобы вытащить его из беды?

Слева от меня Сильвер выглядит так, словно хочет вскочить со стула и раскроить этому парню лицо. Моя пламенная, свирепая Argento. Ее щеки пылают ярким румянцем. Я смотрю, как краска разливается по ее шее, чувствуя, как растет мой собственный гнев. Доктор Харрисон, наконец, вспоминает, что он взрослый человек, ответственный за эту ситуацию, и говорит:

— В конце концов, агент Лоуэлл, не думаю, что этот разговор уместен в присутствии остальных учеников. Извините, но мне придется настоять, чтобы вы поговорили со всеми студентами, которых пожелаете допросить, лично. Сначала нам придется позвонить их родителям. Я не представлял себе, какие темы вы собираетесь освещать, и без присутствия законного опекуна…

— Все в порядке, док, — обрывает его агент Лоуэлл. — В этом нет необходимости. Не думаю, что мне вообще нужно задавать эти вопросы.

«Ш-ш-ш, Mi amore. Дыши. Вдох. Выдох. Если ты сделаешь какую-нибудь глупость, они снова тебя запрут. Как ты будешь защищать ее, если окажешься за решеткой?»