Безупречная жена

– Знаю. – Он положил руки ей на плечи и нежно сжал их. – Храните их у себя, пока не вернемся в усадьбу. Вы наденете изумруды на бал, который мы дадим в честь нашей свадьбы. Это мой вам подарок к главному событию в нашей жизни.

Антония еще мгновение смотрела на отражение его глаз в зеркале, потом решительно повернулась:

– Спасибо. – Обвив руками его шею, она встала на цыпочки и прильнула губами к его губам.

Филипп колебался лишь долю секунды, потом обхватил ее затянутую в шелк талию и мягко привлек к себе. Одно чудесное мгновение он упивался свежестью ее неискушенных ласк, но желание уже властно овладевало им, он раскрыл ей губы в поцелуе, жаждая вкусить ее сладость. Антония незамедлительно откликнулась на поцелуй, пылко и соблазнительно.

Она отдалась в его власть, и, как обычно, ее подхватила жаркая волна и унесла за пределы вселенной. Когда Филипп прижал ее сильнее, она тоже крепче обняла его за шею. Ее ощущения хаотично сменялись, мысли путались, хотелось все теснее прижаться к нему.

Он скользил ладонями по ее спине, потом по бедрам, нежно и вместе с тем твердо. Антония, не в силах противиться чувствам и следуя неведомому прежде возбуждению, которое охватывало ее все сильнее, позволила телу расслабиться. Поцелуй длился и длился, непривычные ощущения все росли, пока не заполнили ее всю. Наконец, сердце ее сжалось и ухнуло вниз. На нее нахлынуло невыносимое желание.

Рука Филиппа легла ей на грудь, и это казалось ей чем-то абсолютно естественным. Его нежные поглаживания облегчали странную пульсирующую боль. Колени сделались ватными, и Антония повисла на его плечах, обрадовавшись, когда он поддержал ее за талию.

Филипп, не прерывая поцелуя, опустился с ней на парчовые подушки кушетки.

Антония прильнула к нему, одной рукой продолжая обнимать его шею, а другой – поглаживала щеку и подбородок. Своими прикосновениями она словно призывала его не лишать ее этого царства радости.

Филипп ощущал ее робкие ласки и, угадывая их смысл, старался утолить ее невинную жажду нежными долгими поцелуями. Пальцы его ухватились за мелкие пуговички на ее лифе. Расстегивая их одну за другой, он в то же время сумел взять себя в руки. Шаг за шагом он повел Антонию дорогой обольщения, самым долгим путем, какой только мог изобрести. Он точно знал, насколько далеко может завести ее сегодня, но ни дюймом дальше! Этот момент он уяснил себе с самого начала, еще до того, как была расстегнута самая последняя пуговица и одна его рука скользнула под тонкий шелк цвета морской волны.

От его прикосновения Антония резко втянула в себя воздух, ее мягкая, как атлас, кожа обожгла его. Он нежно обхватил пальцами одну грудь и услышал, как девушка перестала дышать, почувствовал, как напряжение, охватившее ее, растворяется в желании. Ее губы с настойчивой мольбой слились с его губами. Она прижалась к нему, восхитительная в своем целомудренном нетерпении.

Филипп смаковал вкус ее губ, идя ей навстречу, в то время как его желания кипели в первозданном исступлении. В конце концов он первый поднял голову, чтобы перевести дыхание.

Раскрасневшаяся Антония лежала, откинувшись на подушки, отяжелевшие веки прикрывали глаза, губы дрожали в надежде на продолжение поцелуя. Ее подхватила волна проснувшейся страсти, она жаждала новых ощущений.

Антония блаженно вздохнула.

Рука Филиппа заскользила по ее груди.

Антония распахнула глаза.

– Ах! – Резко вернувшись в реальность, она осознала вдруг, что лежит на кушетке рядом с Филиппом, который одной рукой держит ее за грудь. – Я… – Она запнулась, в смятении пытаясь вспомнить случившееся. Что она говорила? Что делала? – О боже! – Антония в замешательстве зажмурилась, пробормотала жалобно: – Мне ужасно жаль, Филипп.

Озадаченный Филипп уткнулся носом ей в ухо.

– Почему жаль? – Он склонил голову и прижался губами к пульсирующей жилке на ее шее. – Из нас двоих скорее я должен просить прощения. – Он перевел глаза на свою руку, лежавшую на ее груди. – Но я не стану этого делать. Говорю сразу, чтобы вы не ждали.

Антония резко вдохнула, когда Филипп с раскрытыми губами склонился к ее груди…

– Филипп! – Глаза Антонии снова широко распахнулись, на этот раз еще от большего потрясения. Воздух так и остался в легких, пальцы запутались в его волосах, а Филипп продолжал свои возмутительные ласки. Внезапно Антония обрадовалась, что лежит на кушетке – если бы они стояли, она непременно лишилась бы чувств. Ее мысли закружились в стремительном водовороте, а его губы, язык все продолжали свою ненасытную игру.

– Боже правый!

Почувствовав, как дрогнул ее голос, Филипп отстранился с довольным смешком:

– Не надо так пугаться. – Увидев, как бурно вздымается ее обнаженная грудь, он испытал чисто мужское удовлетворение и заглянул в ее затуманенные глаза. – Ведь мы скоро поженимся. И тогда станем часто этим заниматься.

Филипп ощутил, как Антонию сотрясла дрожь. Он вопросительно посмотрел ей в глаза и увидел в золотисто-зеленых глубинах странное выражение.

Он нахмурился:

– Что с вами?