Безупречные создания

– Туфли, – девушка прижала кончики пальцев к губам. – Туфли были женскими! Да, весьма большого размера. Но не для мужской ноги уж точно. Бессмыслица какая-то. – Она обхватила себя руками и вновь принялась ходить по комнате. – Сообщница? Или вообще человек, никак с Филиппом Карловичем не связанный? Та, кто знала обо всём и обо всех. Женщина, которая желала… чего? – Лиза остановилась у окна. – Чего она желала? Мести? Справедливости? Расплаты из ревности? Но кто она? – Девушка помассировала виски, чтобы хоть немного снять болезненную пульсацию, которая сводила её с ума. – Обиженная смолянка? Или молодая классная дама, которая могла питать к нему нежные чувства…

Бельская запнулась.

Она вспомнила слова Ксении Тимофеевны Веленской об ошибках её собственной молодости, которые классная дама предпочла забыть. А ещё о том, что женщина сказала сторожу про вечно открытые двери для слуг. Значит, Веленская про эти двери знала. Быть может, пользовалась не впервые.

– Какой смысл? – Лиза отрицательно покачала головой. – Ксения Тимофеевна с нами почти не пересекалась. Она дружит с Анной Степановной. А Свиридова, в свою очередь, любит нас гораздо крепче, чем демонстрирует.

Бельская вновь прошлась по комнате, заламывая руки. Следующим её порывом в отчаянии было написать письмо Алексею. Рассказать ему всё, что произошло: начиная с ареста Филиппа Карловича и заканчивая её размышлениями.

Лиза уселась за стол и положила перед собой чистую бумагу. Достала набор письменных принадлежностей, подаренных отцом. Занесла перьевую ручку над листом…

И не смогла вывести ни единого росчерка.

Чёрная капля сорвалась с металлического наконечника и кляксой расплылась по бумаге.

– Нельзя, – с досадой простонала Лиза и в сердцах бросила ручку на лист.

Если она напишет Алексею, а кто-нибудь потом найдёт у него её письмо, во всём могут обвинить его. Особенно если что-то дурное случится с нею.

– Нельзя, – повторила девушка, закрыв лицо руками.

Подставлять того, кто вызывал у неё столь нежные чувства, ей не хотелось. Бельская даже представить себе не могла, чтобы Эскис и вправду оказался виновен или хоть сколько-нибудь вовлечён в эту вереницу трагедий. Что всё ещё не кончено, Лиза не сомневалась.

Наверняка она окажется следующей жертвой. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы её неосмотрительное поведение позволило полиции обвинить Алексея Константиновича. Он и без того слишком многое сделал для неё в последнее время. Помогал с расследованием. Ездил к Юсуповым и стал свидетелем дуэли. Затем навещал её в лазарете, добившись разрешения. Безусловно, полиция может обратить на него внимание.

Лиза осознала, что боится. Но почему-то в этот раз не за свою жизнь. А за милого Алексея Константиновича, которого она любила всем сердцем той самой непозволительной любовью, что столь губительна для приличной девушки.

Вежливый стук в дверь прервал её сумбурные мысли.

От неожиданности Лиза вздрогнула.

– Елизавета Фёдоровна, будьте любезны, отоприте, – раздался негромкий голос Анны Степановны. – Я пришла вас проведать.

Бельская нехотя подчинилась.

– На вас лица нет, – заметила вошедшая в комнату классная дама. – Прилягте. Чем вы тут занимались?

Свиридова взяла Лизу под локоть и повела к кровати. Взгляд наставницы упал на бумагу.

– Хотели написать письмо? Я вам помешала?

– Ничуть, – Лиза присела на край постели. Ложиться ей вовсе не хотелось. Впрочем, откровенничать с классной дамой тоже. – Подумывала написать отцу.

– О чём же? – Свиридова нахмурилась, глядя на девушку сверху вниз.

– О том, как сильно я боюсь, что меня убьют следующей, – бесцветным тоном сообщила Бельская.

Свиридова фыркнула. Она подошла к столу, чтобы убедиться, что ничего подобного её воспитанница не написала.

Лиза же мысленно поблагодарила Господа за то, что уберёг её от опрометчивого поступка.

– Что за очередные глупости? – возмутилась женщина.

Лиза не ответила. Она отвернулась. Взгляд бездумно заскользил по голубым узорчатым обоям. Их рисунок напоминал ей о пионах в их собственном саду в имении. Кажется, её гувернантка их очень любила. Нараспев называла pivoines[35]. И всё время старалась принести в дом букет попышнее. Но со сладкими цветами в дом неизбежно проникали мелкие чёрные муравьи, которых папенька не выносил. Он ругался. А гувернантка только смеялась. Она была единственным человеком, который умел сохранять невозмутимость в присутствии раздражённого Фёдора Бельского. Лиза уж точно никогда этого не умела.

Свиридова горячо говорила о том, что всё осталось позади. Что преступник пойман и получит по заслугам. А они смогут всё пережить. Но Бельская слушала свою наставницу невнимательно. Что-то надломилось в ней безвозвратно. Уверенность в том, что ничего ещё не кончено, оставалась непоколебимой.

Вечером того же дня Лиза отказалась от ужина. Не смогла съесть ни крошки. Выпила лишь компот, который разливали из общей кастрюли. Затем сослалась на головную боль и ушла к себе, чтобы провести остаток вечера взаперти.