Безупречный

— Один из парней был нокаутирован. Мой парень. Сын Габриэля. Когда бык бросился на него, я просто… — Я скребу бороду, возвращаясь мыслями к тому моменту. Что промелькнуло у меня в голове? Я толком не знаю. Все, что я знал, — это то, что я не могу сидеть там и смотреть, как одного из моих лучших друзей забодает бык. — Думаю, я действовал инстинктивно. Прыгнул на него сверху.

— Ты что? — восклицает отец, в то время как Кейд кричит на меня:

— Я всегда знал, что ты глупый, но это ни в какие ворота!

— Ты в порядке, сынок?

Я открываю рот, чтобы ответить, но Кейд перебивает меня:

— Нет, он не в порядке. Он зарабатывает на жизнь ездой на чертовых разъяренных коровах с яйцами. Он стоит скрюченный, как сломанный член. И у него явно есть нечто большее, чем несколько винтиков, вращающихся в его тупой голове.

Я смотрю в ответ на своего старшего брата, который явно кипит от злости.

— Ты всегда умел обращаться со словами.

Мой отец посмеивается над этим, но затем возвращается ко мне.

— Ты, кажется, цел и невредим?

— Мои ребра — нет, — отвечаю я, прежде чем выпить дымящийся кофе.

— Итак, ты выбыл на сезон? — Я не упускаю проблеск надежды в голосе отца.

А это значит, что я чувствую себя подонком, когда говорю ему правду.

— Не-а. Я все еще направляюсь в Вегас. Последний рывок за этой пряжкой.

— Тебя в детстве лошадь лягнула по голове, когда я не смотрел? — спрашивает Кейд. — Однажды Бо слишком сильно надрал тебе задницу? Если я встряхну тебя достаточно сильно, это заставит тебя трезво мыслить?

Кейд злится, но отец просто выглядит грустным. Он несколько раз моргает, а потом кивает и складывает газету.

— Когда вернется Саммер? — спрашивает он, поднимаясь из-за стола.

— Я не знаю. — Я смотрю на свои ноги, когда говорю это.

Кейд усмехается.

— У ее отца был сердечный приступ, так что она сейчас с ним.

— Значит, она скоро вернется? С Кипом все хорошо? — Голос отца полон надежды. Ему нравится Саммер. Я знаю, что они вдвоем наслаждались утренним кофе и непринужденной беседой. Я думаю, всем понравилось, что она приехала сюда, на ранчо.

— Папа, я не знаю. Но я точно знаю, что с Кипом все будет в порядке.

Он одаривает меня ровной улыбкой и машет рукой, прежде чем отвернуться.

— Мне нужно выполнить кое-какие поручения в городе. Вернусь позже.

Я ничего не говорю. В доме, полном мужчин, не принято говорить о своих чувствах. У меня никогда не было таких отношений с моим отцом. Или с моими братьями. Мы заботимся друг о друге, и мы дразним друг друга, и иногда мы ссоримся друг с другом.

Похоже, именно этого Кейду и хочется, когда он делает несколько угрожающих шагов на кухню.

— Умная девочка, — вот что он говорит, упираясь бедром в столешницу и скрещивая руки на груди. При этом ткань его черной куртки скрипит.

— Пошел ты, Кейд. — Я качаю головой.

— Нет, Ретт. Пошел ты. Ты чертов болван. У тебя что-то было с той девушкой.

Я издаю смешок.

— Кейд, она тебе даже не нравится.

— Она мне нравится, потому что она хороша для тебя. Нравится, потому что она не терпит наши выходки, и она не бегает вокруг тебя, как какой-нибудь влюбленный щенок. Но мне не нравится, что она умнее меня, это чертовски раздражает.

Я сжимаю зубы и клацаю ими, когда Кейд смотрит на меня сверху вниз.

— С ней ты был другим человеком. Ты был счастлив. У тебя не было того вида печального, потерянного маленького мальчика. Того, кто постоянно добивается внимания и делает глупости, чтобы его получить. Потому что ты привлек ее внимание. Ты просто слишком глуп, чтобы увидеть это.

— Это твоя версия ободряющей речи?

— Нет, болван. Это самое близкое к надиранию задницы, что я могу тебе дать, не избивая тебя с твоими сломанными ребрами.

— Я все еще мог бы побороться с тобой. — Не мог бы. Кейд больше. Выше. И злее.

— Ты так занят тем, что носишься вокруг, изображая из себя важного мальчика на родео, что даже не осознаешь, что у тебя есть. Ты думаешь, мы все придираемся к тебе за то, что ты ездишь на быках, потому что мы просто придурки? Это потому, что мы любим тебя. Ты не помнишь, как умерла мама. Но я помню. Я был там. Я наблюдал, как наш отец держал ее, пока она истекала кровью. Внезапно, в восемь лет, я начал ругаться с тобой и Бо, потому что отец стал замкнутым в себе, сосредоточенным на заботе о Вайолет. И теперь я отец-одиночка. Я наблюдаю, как Люк растет, каждый день и боюсь того дня, когда не смогу быть тем, кто сможет обеспечивать его безопасность.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Я знаю, что Кейд сейчас серьезен, потому что не могу вспомнить, чтобы он когда-нибудь говорил, что любит меня.

— Когда у тебя появляется ребенок, все предупреждают тебя о бессонных ночах. Взрывной смене подгузников. О том, что они растут так быстро, что ты тратишь все деньги на их одежду. Чего никто не говорит, так это того, что ты никогда не проведешь ни дня в своей жизни, не беспокоясь о другом человеке. Ты никогда больше полностью не расслабишься, потому что тот человек, которого ты создал, всегда, всегда будет у тебя на уме. Ты будешь задаваться вопросами, где он, что делает, все ли с ним в порядке.