Безупречный

Теперь его очередь вздрагивать. Мы мало говорим о его распутстве. Это неловко, потому что я его побочный продукт, и я не хочу слышать, как он говорит, что сожалеет об этом.

— Нет. Я делаю это, потому что мне нравится то, что я делаю. Я построил эту компанию с нуля и надрывал задницу, чтобы вывести «Хэмилтон Элит» туда, где она находится сегодня.

— Я знаю. И однажды ты сможешь передать это мне и наслаждаться роскошной пенсией.

— Нет, Саммер. Это никогда не было моей конечной целью. Я хотел показать вам, что все возможно. Что наши проступки не определяют нас. Я совершил дерьмовый поступок, но из этого вышла одна из лучших вещей в моей жизни. Отношения между Мариной и мной всегда будут напряженными, потому что, как бы я ни извинялся перед ней, я не могу заставить себя сказать, что сожалею об этом. Потому что у меня есть ты.

Слезы наворачиваются у меня на глазах.

— Да, ну, держу пари, ты не знал, что я буду так тратить твое время, когда решил оставить меня.

— Саммер, остановись. — Он наклоняется вперед, положив широкую ладонь на стол между нами. — Если Марина или тот кусок дерьма, за которого вышла замуж твоя сестра, когда-нибудь заставляли тебя чувствовать себя недостойной хотя бы на мгновение, выбрось это из головы. Ты не обуза. Ты не пустая трата времени. Ты очень желанна. И любой, кто заставляет тебя чувствовать себя кем-то меньшим, заслуживает кулак Ретта Итона в лицо. Или твой. Ты тоже можешь нанести ответный удар, понимаешь? Я буду вносить за тебя залог каждый чертов раз.

Слеза скатывается по моей щеке, и я киваю.

— Я знаю, что ты это сделаешь. И я тоже хочу быть такой для тебя. Я хочу быть здесь, помогая тебе. Продолжая твое наследие.

— Саммер. — Его голос падает, и он опускает плечи. — Это место не мое наследие. Это место, где я занимаю разум и тело. Это место — моя страсть. Мое наследие — показывать тебе, что, если ты будешь заниматься тем, что любишь, у тебя все получится. Кровью. Потом. Слезами. И очень большим количеством любви. Ты так относишься к этому месту?

Я шмыгаю носом и быстро моргаю, разглядывая сверкающий, яркий, безукоризненный современный офис. Все, чего я хочу, — запаха потных ковриков в спортзале и звона пластин на конце штанги. Я хочу открытые поля, свежий воздух и Скалистые горы на краю горизонта.

Я хочу мужчину, который пахнет кожей, выглядит крепким, как стакан бурбона, и называет меня принцессой, рисуя у меня на спине.

Я хочу, чтобы Ретт отказался от того, что он сказал.

Я хочу, чтобы он хотел меня. Больше, чем он чего-либо хочет. Я заслуживаю этого. Он научил меня этому.

— Нет, я не знаю. Я просто не хочу тебя подводить, — всхлипываю я, мой контроль дает трещину.

Отец тянется через стол, поднимает ладонь вверх и шевелит пальцами, пока я не кладу свою руку в его.

— Послушай меня внимательно, Саммер. Единственный способ, которым ты могла бы когда-либо разочаровать меня, — не жить своей жизнью в полной мере. Не гоняться за тем, что тебя вдохновляет. Ты заслуживаешь этого. И ты заслуживаешь кого-то, кто хочет этого для тебя.

Он обхватывает пальцами мое запястье, когда я пытаюсь отстраниться.

— Я не дурак. Я знаю, что между тобой и Реттом напряженные отношения после того взрыва. Но я также знаю, что мужчины не смотрят на женщину так, как он смотрит на тебя, если только они, черт возьми, не сходят с ума по ней. Я знаю, ты так привыкла угождать всем, что отдаешь и отдаешь до тех пор, пока тебе ничего не остается. Ретт немного грубоват, но, может быть, ты его сглаживаешь, а он тебя раздражает. Я не знаю. Только вы можете принимать эти решения. Но тот, кого я увидел той ночью, был человеком, который сжег бы все дотла, чтобы защитить тебя. Я видел человека, который рискнул бы всем, чтобы позаботиться о тебе.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне заботились.

— Может быть, и нет. Но этот человек показывает свою любовь к тебе на виду у всего мира. И ему насрать, кто это увидит. Он бы прокричал это с горных вершин, если бы ты его попросила. Это написано у него на лице. И тебе это определенно нужно.

Я выдыхаю и смотрю в потолок. Ретт любит меня. Это кажется таким маловероятным. Таким притянутым за уши.

— Ты собираешься в Вегас на финал?

Этим вопросом отец привлекает мое внимание.

— Ты снова пытаешься играть в сваху? Это чертовски раздражает.

— Ну так что?

— Конечно, нет. Я буду работать, чтобы компенсировать то, что твоя старая задница занемогла, — пытаюсь пошутить я. Это привычно для нас, но получается совсем вяло.

Мысль о том, что Ретт будет бороться за свой третий титул, а на трибунах не окажется ни единой души, которая действительно его знает, расстраивает. Это не должно так сильно волновать меня, но волнует. Мысль о необузданном мальчике, который потерял свою маму, у которого нет поддержки своей семьи, который едет травмированным, возможно, в последний раз, заставляет меня пролить еще больше слез. Я представляю стадион, полный незнакомых людей, подбадривающих его. Но там нет ни одного человека, который любил бы его и показывал бы ему это. И ему не с кем разделить этот момент.