Безупречный

— В порядке. С ними все в порядке, Саммер.

Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя себя немного неловко из-за своей реакции на признание Ретта в любви ко мне.

— Ты собираешься в Вегас?

Он вздыхает и опускает глаза.

— Да.

Я снова киваю, не зная, что на это сказать. Ретт говорит, что я для него на первом месте, но собирается продолжать ездить на быках, когда знает, что этим напрашивается на неприятности. Когда знает, что это сводит меня с ума. Когда знает, что я останусь в мире без него, если что-то пойдет не так…

По-прежнему кажется, что быки и пряжка на первом месте.

32 Саммер

Саммер: Хочешь сходить на поздний завтрак?

Вилла: Сегодня утро пятницы. Разве мы обе не работаем?

Саммер: Меня уволили.

Вилла: Это очень на тебя не похоже! Когда это произошло?

Саммер: Неделю назад.

Вилла: Отличный способ держать меня в курсе. Из-за горячего ковбоя?

Саммер: Нет. Из-за моего отца.

Вилла: Ну черт. В «Ларке». 10:30. Я займусь коктейлями «Мимоза» [48].

Я захожу в наше с Виллой любимое место для позднего завтрака и с порога замечаю гриву ее рыжих волос, ниспадающих прямо на плечи. Две «Мимозы» стоят перед ней… и еще две оставлены по другую сторону стола.

Похоже, будет такое утро. Такое, которое нужно мне после того, как я хандрила всю неделю.

— Эй! Ты здесь! — Вилла вскакивает со стула и заключает меня в объятия. Она обнимает меня лучше всех. Она намного выше меня, так что моя голова находится примерно на уровне ее груди.

Я делаю то, что не делала с тех пор, как мы были подростками. Это наше секретное «рукопожатие». Я опускаю голову и в шутку изображаю «мотор» на ее сиськах.

— Я скучала по тебе, — говорю я в основном ее груди.

Мы обе смеемся.

— Все говорят это. — Она взъерошивает мне волосы, и мы расступаемся, улыбаясь друг другу. Иногда я так сосредоточена на ощущении, что у меня нет никакой семьи, что забываю о Вилле. С таким же успехом она могла бы быть моей семьей.

— Мне было интересно, почему ты хранишь молчание, — говорит она мне, возвращаясь на свое место и расстилая салфетку на коленях. — Подумала, что ты обезвреживаешь атомную бомбу, которую сбросили на больницу. Или, возможно, просто спасаешь лошадей направо и налево. Или слишком занята, катаясь на ковбойском шесте, чтобы поговорить со мной.

Я закатываю глаза, делая то же самое.

— Нет. Я была не в настроении.

— Потому что папочка Хэмилтон уволил тебя?

— Можем мы не называть его так? — Я тянусь за «Мимозой» и делаю глоток.

Вилла поднимает брови, смотря на меня. Она всегда шутит о том, что ей нравится мой папа. Хотя на самом деле я не знаю, насколько она шутит, потому что она постоянно присматривается к мужчинам постарше.

— Итак, он уволил тебя. Почему?

Я снова пью.

— Потому что он говорит, что мне не нравится там работать так, как следовало бы.

Она фыркает.

— Да ладно. Рада, что он вбил в тебя немного здравого смысла.

— Теперь я должна выяснить, что я хочу делать со своей жизнью. На этот вопрос трудно ответить. По сути, я провела прошлую неделю в спортивных штанах, размышляя над тем, что все, что я когда-либо делала, — то, чего, как мне казалось, хотели от меня другие люди. Я понятия не имею, чего я на самом деле хочу.

— Что ж, как двадцатипятилетняя девушка, которая работает в баре своего брата полный рабочий день, не имея других перспектив, о которых можно говорить, я выпью за это.

— Ну, ты менеджер, выполняешь офисную работу в течение дня. Это не просто работа бармена.

Она поворачивает голову, зеленые глаза оценивают меня с ухмылкой.

— Неужели? Или я напиваюсь по утрам со своей лучшей подругой?

Мы чокаемся бокалами и выпиваем первую «Мимозу», сразу же берясь за вторую.

— Итак, у тебя есть какие-нибудь идеи? — спрашивает Вилла.

— Нет, — отвечаю я слишком быстро.

— Ладно, если ты не хочешь говорить об этом, можем мы поговорить о красавчике во «Вранглерах»?

— Тьфу. — Я откидываюсь на высокую спинку мягкого кресла-качалки. Этот ресторан, мягко говоря, эклектичен. Разномастные стулья за каждым столом. Повсюду старинные люстры. Цветочные обои встречаются с полосатыми, с обоями в горошек. Это заставляет меня чувствовать себя так, словно я устраиваю чаепитие у Безумного шляпника. Разве что с «Мимозами». — Мы… Я не знаю, что мы. Он ворвался в мой офис в тот день, когда меня уволили.

Я выпиваю.

— Потому что ты игнорировала все его звонки и сообщения?

— Да.

Выпиваю.

— Что он сказал?

Выпиваю. Я провожу пальцами по губам и смотрю в большие окна на солнечную улицу в центре города, думая о том, каково это — когда Ретт прикасается к моим губам.

— Что он любит меня.

— О черт. — Вилла тоже откидывается на спинку стула. — Что ты на это ответила?

Я прикусываю нижнюю губу.

— Я спросила его, как себя чувствуют его ребра. Я не знала, что сказать. Я действительно зациклилась на том, чтобы злиться на него, так что это застало меня врасплох. Он сказал, что я у него на первом месте. Что он всегда собирается возвращаться.

Вилла тоскливо вздыхает.

— Так чертовски романтично.

— Конечно, а потом он сказал, что все еще собирается участвовать в финале, и я не знаю, что с этим делать.