Безвинная

Словно в ответ на эту мысль дверь в кабинет со скрипом отворилась, однако за ней оказался не его светлость. Вошедший был почти таким же рослым, как альфа Вулси, и обладал такой же самоуверенной походкой, но носил костюм и явно постарался замаскироваться. Однако стоило Лайаллу понюхать воздух, как у него не осталось ни малейших сомнений, кто стоит перед ним. Оборотни обладают исключительным обонянием.

— Доброе утро, лорд Слотер. Как поживаете?

Граф Верхнего Слотера, главнокомандующий Королевской Волчьей гвардией, также известной как Серые стражи ее величества, он же (иногда) фельдмаршал, он же член Теневого совета королевы Виктории, более известный как деван, откинул капюшон и бросил на профессора Лайалла сердитый взгляд.

— Не так громко, юный бета. Совершенно ни к чему объявлять о моем присутствии здесь во всеуслышание.

— А, так это не официальный визит? Вы пришли не для того, чтобы бросить вызов альфе Вулси? Лорда Маккона сейчас здесь нет.

Деван был одним из немногих оборотней в Англии, кто мог бы в схватке потрепать графу мех, и, по слухам, как-то раз даже проделал нечто подобное за карточным столом.

— И зачем бы я стал это делать?

Профессор Лайалл слегка пожал плечами.

— То-то и беда с вами, стайными: вам вечно кажется, что мы, одиночки, хотим занять ваше место.

— Скажите это дуэлянтам.

— Как бы то ни было, мне меньше всего на свете хочется взваливать на себя ответственность за стаю.

Деван повозился с капюшоном, стараясь расправить его на плечах по своему вкусу.

Граф Слотер столкнулся с проклятьем оборотня зрелым человеком, и с ним навсегда остался чуть отвисший второй подбородок, морщины у носа и рта и мешки под глазами. Впрочем, грива темных волос с легкой проседью на висках и густые лохматые брови над глубоко посаженными глазами придавали девану импозантный вид. Он был довольно хорош собой и в свое время разбил немало сердец, однако Лайаллу всегда казалось, что губы у этого человека излишне пухловаты, а усы и бакенбарды заметно превышают допустимые пределы кустистости.

— Чему же тогда обязан вашим визитом в столь ранний час?

— У меня есть к вам кое-какое дельце, юный бета. Вопрос деликатный, и, само собой разумеется, никто не должен знать, что я имею к нему какое-то касательство.

— Так-таки и само собой? — уточнил Лайалл, но кивнул.

Гость вынул из кармана плаща тонкую, скрученную трубкой металлическую пластину. Профессор Лайалл сразу догадался, что это: пластинка для этографического передатчика. Он порылся в ящике стола в поисках маленького специального инструмента и с его помощью осторожно развернул пластинку. Внутри обнаружилось выгравированное и явно уже отправленное послание. Записка была короткой, деловой, каждая буква аккуратно впечатана в свою ячейку сетки, а внизу (довольно неосмотрительно) стояла подпись.

— Вампирский мандат на уничтожение. Предписывающий произвести смертельный укус в шею леди Маккон. Звучит забавно, поскольку укусить ее нельзя, но, полагаю, важна сама идея.

— Насколько я понимаю, это просто привычный для них оборот речи.

— Вам виднее. Смертный приговор — это смертный приговор, он должен быть подписан кормчим, не меньше.

Профессор Лайалл тяжело вздохнул, с металлическим звоном бросил пластинку на стол и стиснул пальцами переносицу над дужкой очков.

— Так вы понимаете, в чем состоит мое затруднение?

Деван казался столь же удрученным.

— Действовал ли он от лица королевы Виктории?

— О нет, нет. Однако воспользовался королевским эфирографом, чтобы передать этот приказ в Париж.

— Как опрометчиво с его стороны. И вы поймали его с поличным?

— Скажем так, у меня есть друг, который работает с передатчиками. Он подменил пластинки, и наш отправитель уничтожил не ту.

— И почему вы решили обратиться с этим к БРП?

Девана, кажется, слегка обидел этот вопрос.

— Я принес ее не в БРП. Я принес ее в стаю Вулси. Леди Маккон, какие бы слухи о ней ни ходили, пока еще жена оборотня. А я пока еще деван. Нельзя позволять вампирам по собственной прихоти убивать кого-то из нас. Это не дело. Собственно говоря, это ничем не лучше браконьерства, и мы не можем этого допустить, иначе все нормы приличий в отношениях между сверхъестественными пойдут прахом.

— Но никто не должен знать, что эти сведения получены от вас, милорд?

— Видите ли, мне еще с ним работать и работать.

— Ах да, конечно.

Профессор Лайалл был слегка удивлен: деван редко вмешивался в дела стаи. Они с лордом Макконом недолюбливали друг друга еще с той самой роковой партии в бридж. Его светлость после этого даже вовсе бросил карточную игру.

И как раз в этот самый момент лорд Маккон вернулся — как всегда, не вовремя. Он вошел в кабинет в одном плаще, который сбросил одним стремительным движением и небрежно отшвырнул к ближайшей стойке для шляп, явно намереваясь пройти в маленькую гардеробную за своей одеждой, однако на полпути замер и стал нюхать воздух.

— А, Пушок, добрый день. Кто это вас выпустил из Бэкингемской тюрьмы?

— О, ради бога, — недовольно проворчал профессор Лайалл. — Помолчите, милорд.