Безвозвратность

– Я не про это. Я про то, почему ты с таким трезвым осознанием новой и безусловно страшной реальности вдруг решил взять меня с собой? Заперся бы один…

– Я пообещал тебе, что мы не умрём, помнишь?

Я замерла. Он всерьёз? Кто в нашем веке способен держать своё слово? Так как я сама из этой редкой касты людей, сдерживающих свои обещания, я знаю, кто́ – опасный человек.

Мои ладони сжались в кулаки, я почувствовала, как по моей спине пробежались предупредительные мурашки: он опасен, даже по моим меркам, а значит, опасен и для меня, и именно поэтому он действительно может стать моим спасением. Как и я для него…

Не дождавшись от меня ответа, он заговорил:

– До Праги путь чист, но нам важно не отклоняться от расписания, чтобы не столкнуться с другими поездами, поэтому мы будем останавливаться на всех запланированных остановках, – договорив эти слова, он снова стрельнул в мою сторону острым взглядом. – Я правильно расцениваю твоё молчание? Ты со мной?

– В среднем классе два ребёнка…

– Ты не поняла. У меня пистолет, забыла? Я здесь решаю, кто войдёт в эту кабину, а кто останется снаружи. Я беру тебя. Ты идёшь или нет?

У меня отчётливо перехватило дыхание.

– Иду.

– Отлично.

– В кабине проводника ты упомянул о несогласованном маршруте после Праги, – я нервно сглотнула. – Что ты имел в виду? У тебя есть план?

В его глазах я сразу же прочла желание уклониться от ответа на этот вопрос. Поняв, что он не доверяет мне на сто процентов – еще бы, после моего выкидона про мораль и необходимость спасти кого-то, кроме нас двоих! – я решила сама опустить этот вопрос:

– До остановки четырнадцать минут. Нужно узнать у Хильды о запасах еды и воды, и незаметно для остальных перенести их в кабину…

Я не успела договорить, как дверь позади нас открылась. Обернувшись, я увидела Ребел Гонсалес, которую совершенно не ожидала лицезреть, так как она оставалась с раненой даже во время предыдущей остановки. По одному только выражению её лица я поняла, что произошло что-то непоправимое. Прежде чем кто-то из нас успел задать вопрос, ответ на который никто из нас на самом деле не хотел знать, Гонсалес произнесла:

– Хильда Рэйнольдс – первый пациент за всю мою практику, которого я потеряла…

Услышав упавшие ноты внезапно осипшего голоса этой сильной девушки, я вдруг окончательно осознала страшный факт: ничто уже не будет так, как было прежде. Ничто.

ГЛАВА 18

РИТМ И КРАСКИ ВАЙОЛЕТ ОРЕЛЬ – 17 ЛЕТ