Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)

Это юное существо было оставлено на попечение тетушки и принуждено слушаться ее, и малейшее стремление к независимости, по-видимому, задевало теткину гордость, а когда эта страсть разгорается, любые увещевания лишь подогревают ее. Если бы я считала тетку способной на действительную озабоченность счастьем племянницы, я бы питала какие-то надежды; но знаете, я никогда не могла заподозрить в этой даме никаких признаков мягкости. Я бы хотела обмануться. Жалею эту юную бедняжку, которой с малых лет так нещадно потакали, что она не терпела ни малейшего возражения, и внезапный переход от этого баловства к строгой суровости в те лета, когда детский ум еще не способен заглянуть далее настоящей минуты, и должен был привести к тем результатам, к которым привел. Но мне нет нужды обсуждать с Вами это дело: Вы, я знаю, рассудите его правильно и по-доброму.

Что касается любопытства м-ра М., мол, была ли я в русской бане, оно не заслуживает ответа, а вызывает лишь презрение к людям с таким складом ума, которые, сказав непристойность, думают, что произнесли остроту.

Жаль, что Вы находите нужным извиняться, рекомендуя мне кого-либо из Ваших друзей. М-р Р. желает, чтобы я уверила Вас в том, что он, употребив все свое влияние, выхлопочет Вашему другу место и повышение. Легкая простуда помешала ему быть вчера при дворе. Поэтому я представила молодого героя фельдмаршалу — ему первому представляют всех военных. Фельдмаршал отнесся к юноше благожелательно и представил ее величеству. Она сказала, что он «милый мальчик и его надо принять на службу», но добавила, что «ему понадобятся помочи, если вскоре доведется участвовать в деле». Я сказала фельдмаршалу, что мальчик решителен и честолюбив; тот с улыбкой ответил: «Это по нему видно». Я бы хотела, чтобы Вы нашли способ сделать так, чтобы его внешность соответствовала зрелости его ума и боевому духу, ибо м-ру Р. и мне пришлось снести немало насмешек по поводу немужественной наружности «моего героя», как его называют; но поскольку его нужно устроить на службу, то неважно, какими средствами. Теперь же, подозреваю, Вы в совершенной тоске от глупости Вашей, и проч.

Письмо XXV

Петербург, 1735.

Мадам,

с большим удовольствием сообщаю Вам, что наш маленький герой — офицер, хотя и в низком чине; надеюсь все же, он вскоре получит повышение. Поскольку в первый раз его представляла я, его прозвали «дамским фельдмаршалом». М-р Р. сказал ее величеству, что его жена покровительствует молодому человеку, которого рекомендовали ей дамы, постеснявшиеся написать ему самому (м-ру Рондо. — Н.Б.). Императрица ответила, что м-р Р, поступил очень умно, сделав меня посредником, но это пока не убеждает ее, что он не способен к ревности, ибо в какой бы безопасности он себя ни чувствовал теперь, считанные годы могут изменить юного искателя славы, и у нее есть сильное предчувствие, что он станет фельдмаршалом. Это так воодушевило молодого человека, что он сильно важничает. Когда он, уже в форме своего полка, целовал ей руку, императрица спросила его, сколько ему лет; вопрос заставил его густо покраснеть, и переводчику с большим трудом удалось сохранить серьезность, когда юноша ответил, что ему через десять месяцев исполнится шестнадцать. Она улыбнулась и заговорила со мной по-русски. Ему очень хотелось знать, что она сказала, но если бы я передала ему ее слова, его гордость была бы задета. Так что он тешит себя мыслью, будто в нем видят важную персону.

Я с удивлением узнала, что Вас задела Ваша неудача в посредничестве между тетей и племянницей. Неужели Вы рассчитывали на успех? Вы пишете; «Она говорит о своей племяннице с большой любовью и тем не менее не слушает никаких доводов». Вы слишком хорошо разбираетесь в человеческой природе, чтобы не знать, что рассуждающие о нежных чувствах сами никогда их не испытывают ибо истинную любовь и привязанность нельзя ни выразить словами, ни скрыть. Слова тут бесполезны, а самый пустячный поступок исполнен смысла. Равным образом Вы ожидаете невозможного и от племянницы: ну разве способна пятнадцатилетняя девочка, к тому же вышедшая замуж за баронета, признать этот шаг опрометчивым? Нет. И, по правде говоря, я надеюсь, она никогда не согласится с этим, так как в ошибке ее может убедить лишь его обращение с нею, а я надеюсь, этого не случится.

Вы веселитесь над моими словами, что они проявляют мудрость, говоря с Вами о мужьях и детях, — это, мол, то же самое, как заставить юную мисс Т. трудиться, когда все остальные танцуют кадриль, — но Вы сами дали к этому повод.

Прошу Вас, будьте снисходительны и помогите мне постичь смысл этих стихов, ибо я стала так тупа, что не могу его разгадать. Но, быть может, здешний морозный климат способен послужить извинением недостатку сообразительности в Вашей, и проч.

Письмо XXVI

Петербург, 1735.

Мадам,