Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

Я понял, что падаю в мир, в котором не нужно лгать и хитрить, обманывать и убивать. И эта вселенная казалась мне настолько обворожительной, настолько недоступной, что чудилась тем самым раем, который придумали церковники.

Бабах! Я упал на спину, и красная огненная пелена исчезла, точно это был туман, сдернутый резким порывом ветра.

Я оказался в центре самой обычной однокомнатной «хрущевки».

Вскочив на ноги, я увидел парня с голым торсом и воспаленными красными глазами, который, оторвавшись от ноутбука, смотрел на меня с ужасом и любопытством. Было видно, что он догадывается, кто я такой.

Хлоп! — и возле меня с лязгом рухнул осколок щита.

Бог мой, неужели это правда? Щит был вырублен когда-то из цельного алмаза. Он был кроваво-красным, у него было много маленьких граней, в которых играл свет. По его ободку змеился удивительный орнамент.

Значит, у меня все получилось. Я жив. Книга вернула себе кусок щита, душа Великого Инквизитора освободилась от проклятия.

А этот мальчишка…

И страшная догадка опалила мой мозг. Несомненно, это и есть великий и вечный художник.

Вот теперь все три компонента рядом. Нужно только вычленить из художника и из книги остальные куски щита, — и наступит тот самый страшный год, которого так боятся и так ждут во всем мире.

Знает ли об этом художник?

Наверное, догадывается…

— Как ты сюда попал? — мальчишка смотрел на меня с надеждой, что я знаю входы и выходы. Он такой же узник книги, как и я сам. Но он не маг, он даже не подозревает о том, что истинная магия так же материальна, как и физический мир, что она не фокусы и не иллюзия.

— Это тебя надо спросить. — я решил поиграть с этим юнцом. Кто скрывается за ширмой простодушного парня? В великой книге случайных людей не бывает!

— Ты больше похож на Великого Инквизитора. — мальчишка поерзал. — Чем тот, другой.

— Уже нет, но я был им.

— Именно таким я тебя и представлял. — парень вздохнул. — Мило. Нам что, теперь коротать с тобой вечность?

— Зачем же? — собеседник меня забавлял, но расслабиться я не мог. Скрытая угроза по-прежнему присутствовала в предметах этого странного мира. — Ты здесь для того, чтобы извлечь из своей души кусок алмазного щита.

— Ты, действительно, инквизитор! — мальчишка возбужденно подскочил на месте, сделал шаг вперед, но тут же застыл, пораженный мыслью, что я могу его просто раздавить на месте. И он был абсолютно прав. Я мог сжечь его, но почему-то не хотел этого.

Кем бы ни был этот парень, он внушал мне симпатию. Возможно, он даже не художник. И, может быть, внутри него не было осколка щита. Но он был здесь, и само его присутствие заставляло быть предельно осторожным.

— Я не совсем понимаю, что значит извлечь из своей души кусок щита. — похоже, парень не врал, он просто думал вслух. — Я предполагал, что души и есть осколки. В твоей версии есть что-то интересное, более понятное читателю. Быть осколком и не быть им одновременно. Выдавить из себя по капле и раба, и щит, и стать свободным — это намного круче, чем все это виделось мне в тексте. Это не то, чтобы очень оригинально, но понятнее и больше похоже на правду.

Глаза парня светились детским восторгом. Я смотрел на него и чувствовал, что передо мной ребенок, строивший песочный замок, расставлявший на его стенах пластмассовых солдатиков, вдруг очутившийся в реальном замке, бывшим точной копией его фантазий. Я чувствовал, что парня буквально распирает от гордости и от радости, что он — демиург какого-то маленького мира, из которого я вывалился именно как живое подтверждение того, что все, что люди делают с любовью — рано или поздно оживает.

Я даже понимал его чувства. Когда-то в школе я тоже наивно верил, что можно оживить мертвую материю, вдохнув в нее свои сильные эмоции.

Но меня не мог создать этот мальчишка. Даже если он был тем самым вечным художником — он лишь мое отражение, он несет в себе вторую часть алмазного щита, и потому он, в любом случае, — не мой творец.

— Как тебя зовут? — с замиранием сердца я боялся услышать имя безумного поэта Абдулы Альхазреда. Я все еще не был окончательно уверен в том, что ко мне в руки попал не вожделенный первоисточник «Аль Азиф», а именно том исчезнувшей цивилизации.

Кажется, даже провалившись внутрь гримуара, я все еще не оставлял надежды, что происходящее — блестящая шутка великой книги. «Вой ночных демонов» так долго держал мои мысли в плену, что я сам скоро стану одержимым этой книгой.

— Я — Герман. — мальчишка осторожно протянул мне руку и прикоснулся к моей одежде. — А ты — Лев Григорьевич, попавший сюда в тот момент, когда на тебя напали наемные маги? Ты коснулся книги, и тебя втянуло в мою комнату?

Даже для вечного художника он знал слишком много.

— Ты же маг, ты возглавлял целый Орден? — Герман вопросительно заглядывал мне в глаза. Он не был напуган. Он хотел уйти отсюда. Возможно, не прямо сейчас. Ему хотелось во всем разобраться, но ему нужна была надежда, что он сможет вернуться в другой, более реальный и привычный для него мир. — Даже если ты не знаешь, где выход, ты ведь, наверняка, сможешь создать что-то вроде волшебных дверей?