Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

В общем, они пришли друг за другом — вымышленные мною чародеи. И даже само их появление произошло как логическое продолжение того, что я уже сочинил. И это было страшно, потому все написанное мною здесь, в пещере, каким-то непонятным образом материализуется или меняет судьбы живых, не выдуманных мною людей.

В этой ситуации меня, по-прежнему, смущало только то, что внешность Николая Петровича представлялась мне совсем другой, и это означало: либо я его не выдумывал, либо он вырвался из-под моего творческого контроля и живет не по сюжету, а как хочется его левой пятке. И в том, и в другом случае — он опасен и непредсказуем…

А теперь, прямо сейчас, мы сидели втроем за столом в моей комнате и цедили из стопочек коньяк. Я, длинноволосый старик с козлиной бородой и Великий Инквизитор. Славная из нас получилась троица!

Никому даже в магазин бегать не пришлось. Николай Петрович щелкнул пальцами — и бутылка сама оказалась на столе вместе с плиткой горького шоколада.

И вот что удивительно, эти двое, наверняка, должны знать, что Лера в последнее время увлеклась модными идеями фэншуя, согласно которым, все наши квартиры проектировались так, чтобы мы рождались и умирали в нищете. Вот Лера и притягивала изобилие шампанским в холодильнике, красными ленточками на трубах в ванной и на унитазе, чтобы, дескать, добро не утекало бы из дома.

Но, вместо того, чтобы просто пройти на кухню и взять шампанское, магам непременно нужно показать свою силу и наколдовать что попрестижнее.

Когда-то я думал, что приближение к тайнам мироздания делает людей лучше и чище, освобождает их от стремления пускать пыль в глаза и важничать на пустом месте.

Наверное, я до сих пор не до конца понимаю человеческую психологию, и мне не совсем ясно, почему появился именно коньяк, ведь я его терпеть не могу. Возможно, в этом был какой-то символ, подсказка, что же мне делать дальше. Но я не понимал ее.

Мы, молча, выпили по три стопки. Я пытался разобраться в сложившейся ситуации, но ничего в моей голове не прояснялось.

Мы смотрели друг на друга: автор, инквизитор и сильно постаревший руководитель военных и силовых проектов Ордена.

Два придуманных мага и один настоящий писатель, который провалился в придуманный кем-то другим мир. Забавный расклад…

Может быть, настоящие писатели — это скрытые маги, которые сами об этом не догадываются? И тогда мы все тут в равных условиях.

Вот только никогда не думал, что когда волшебники собираются вместе, они сразу начинают «соображать на троих»…

Наконец, Николай Петрович отодвинул от себя пустую стопку:

— Я явился сюда, Лев Григорьевич, чтобы сообщить неприятное известие.

— Что, к нам едет ревизор? — усмехнулся инквизитор. — А мы ждем-с, волнуемся, можно сказать.

Я смотрел на осколок алмазного щита, лежавший посередине стола, возле бутылки, и думал, что вся эта возня с открытием магических порталов и завоеванием миров — лишь игры не повзрослевших волшебников.

— Собственно, зря вы иронизируете, Лев Григорьевич. — старый магистр лишь покачал головой. — Из вас, так сказать осколок зеркала тролля вытащили, и в вас книга больше не нуждается. Ни в вас лично, ни в душе Великого Инквизитора. Скажем так: Кай, который снова видит красоту мира, невыносимо скучен для Снежной Королевы. Вы, Лев Григорьевич, даже сможете воссоединиться в реальности с той, потерянной своей половиной души, которая известна в мире под именем Великого Инквизитора, если захотите, конечно. Книга вас спасла просто так, по доброте душевной. Но вы, по-прежнему, подмечаете во всех мирах одни лишь гадости, видимо, в силу неистребимой привычки.

— Стало быть, — глава Ордена криво усмехнулся, — книга сама не несет в себе осколка. Душевные и благородные порывы щиту неведомы. Значит, это был преднамеренный обман для таких вот неуемных господ, как я. Нас трое — и мы носители самого страшного проклятия собственной цивилизации. А этот «Некрономикон», вернее — хамелеон, он, на самом деле тот, кто противостоял Ра, тот, кто воспользовался когда-то порталом для переброски своей армии, превратившейся в демонов, расселившихся по всему свету.

— Может быть и так… — Николай Петрович равнодушно пожал плечами. — Какая теперь разница? Нам дали свободу выбора. Нас ни к чему не принуждают. Догадываетесь, почему?

— Потому что мы соединим щит, вдохнем в него жизнь, а потом сами же перебьем друг друга из-за права обладать им. — это сказал я, Герман.

Маги с удивлением посмотрели на меня.

— Мы же разумные люди. — Николай Петрович отчаянно потер переносицу. — Мы сможем договориться.

— Ничего подобного. — Лев Григорьевич стукнул кулаком по столу. — В каждом из нас была одна треть всей магической мощи, и каждый получил почти все, о чем желал. Ради полноты власти и силы, любой способен на убийство. Более того, мы не сможем отказаться от простого желания прикоснуться к чуду. Мы обречены. И, самое мерзкое, во всем этом, что, объединившись, мы могли бы править миром, но этого никогда не произойдет.

Я судорожно плеснул себе еще коньяку: