Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

Николай Петрович еще не понял, что он — такая же проходная пешка в нескончаемой партии. Когда он соберет свой проклятый щит, его так же выманят из реальности, чтобы его душа потом вернулась к мертвому телу. Конец для всех один. Смерть все уравнивает.

У нас остаются только честь и достоинство. И, может быть, маленький луч любви, согревающий в последние минуты.

И ведь я никогда не думал, что мы расстанемся с Аллой именно так, после моего триумфального возвращения в Москву, после невиданного карьерного взлета! Наш разрыв был болезнен, но у меня нашлось утешение — я рвался к вершине такой власти, которой обладали лишь сгинувшие короли.

Алла — девушка-мечта. Я ведь даже не понимал, чего лишаюсь. Я отказался от обычных человеческих чувств. И ради чего? Ради химеры, во имя пустого звука, ради того, чтобы меня провели по кругу и вернули умирать туда, где и соблазнили?

Свердловск, Екатеринбург — это город палач, он возвращает к себе всех, кто хоть раз был в нем, так же, как и Москва, как Питер… Наверное, это свойство всех крупных городов, эгрегоры которых разрастаются до астральных живых тварей.

Меня кидали, словно мячик, а Алла могла разбудить меня, открыть мне глаза на происходящее. Она им всем мешала, и, слава богу, что Орден просто отдалил ее от меня, а не убил. Я наивно полагал, что Алла думала, будто я изменился, продался идее власти, выпустил лявру, которая меня же и проглотила. Мне казалось, что я вижу всех насквозь. А тем временем мной самим правила гордыня.

И только сейчас я неожиданно понял, что Алла ушла именно потому, что она любила не Великого Инквизитора, который полностью владел мной, а Левушку, стремящегося облегчить жизнь людей, идеалиста и мага, но вовсе не диктатора, вершителя судеб. Она не бросила меня, как ненужную вещь, она дала мне время все обдумать и принять решение.

Почему мы всегда все понимаем и ценим только тогда, когда ничего уже нельзя вернуть и исправить?

Впрочем, я точно знал, что вернись все обратно, я не смог бы отказаться от искушения пройти весь этот путь до своей Голгофы. Понимая, что совершаю ошибку, я бы непременно ее повторил. Не назло и не вопреки, а потому что иначе нельзя.

И я стану настоящим героем только в том случае, если смогу улизнуть отсюда, вернуться в Москву и начать с Аллой все с начала. Как ни крути, а бороться с тьмой во всех ее проявлениях — дело бессмысленное, особенно — если на алтарь этой войны придется положить любовь.

Я твердо знал, что если мне дадут здесь и сейчас убить Николая Петровича, то найдется новый посланник, собирающий алмазный щит. Это не прекратится никогда!

Бесконечное кружение не закончится вторжением иных форм сознания и уничтожением на земле человеческой культуры. Щит будет находить все новых и новых космических кочевников, потому что для него — это просто развлечение смотреть, как мы режем друг другу глотки.

Но тем люди и отличаются, что, кроме рационального рассудка у нас еще есть алогичная вера. И нигде, ни в одном из миров нет ничего случайного! Нас ведут незнакомыми тропами, чтобы однажды внезапно свести всех в одном месте и каждого заставить сделать выбор, согласно его совести.

Мальчишка, пишущий какой-то там роман, в любом случае, останется жить. Книги любят писателей, но боятся магов.

Возможно, битва и смерть здесь — это единственный шанс не возвращаться в реальность и не видеть своего изуродованного тела, валяющегося у алтаря с открытой книгой.

Да, я все решил. Я все уже знал, как только увидел этого оборотня Петровича. Эка невидаль: изменить внешность! Мастер иллюзий — это можно сказать о каждом из нас. И, потом, никакой он не Николай Петрович. Он, вообще, не человек. Он тот, кто боролся с Ра, кто жив до сих пор. И это вовсе не дьявол.

Бороться с темными силами — мой святой долг. К этому призвала меня церковь и вера. И то, что я оступился, замарался мраком — еще ничего не значит.

Абсолютно невинные души мало стоят. Ценятся только те, которые убивали, предавали, совершали злодейства, но, в итоге, искренне раскаялись. Сила их чувств — это наивысшая амплитуда маятника человеческих эмоций, и именно она питает жизнью всех остальных…

Сейчас мы просто сидели втроем, пили коньяк и говорили. Но слова не имели значения. Нужно было просто уловить удачный миг и ударить по магистру всей своей оставшейся силой. И если Петровича не победить, то хотя бы шкурку ему подпортить, прежде, чем окончательно исчезнуть в небытие!

— Мы же разумные люди. — Николай Петрович отчаянно потер переносицу. Но я и без жестов понимал, что он врет. Более того, он демонстративно тер свой нос, он этим показывал свое презрение к психоанализу, он смеялся надо мной. — Мы сможем договориться.