Безвыходных положений не бывает

Проводив Бориса и уточнив свои взаимоотношения с Землей, Женя и Слава утверждают повестку дня. Се­годня предстоит много работы, и ее нужно успеть за­вершить. Нужно проведать учителя, помочь по ариф­метике детям соседа, заготовить топливо, почитать – хотя бы сто страниц книги, повторить английский, убить куропатку, поспорить о том, куда поступать – на геолого-почвенный или физико-технический, ответить на все вопросы Оксаны, написать письма домой и по­слушать радио. Кроме того, необходимо в час заката полюбоваться несравненным памирским пейзажем, чтобы навеки сфотографировать в своей памяти фан­тастические очертания горных хребтов, водную фе­ерию темпераментного Пянджа…

Мы заехали в гости на минутку, а прожили в Хоставе целые сутки. Мы допоздна говорили о землетря­сениях, радиопередачах, детях, стихах, гастрите и охо­те, на которую, кстати, мы отправились ранним утром и о которой я расскажу отдельно. Мы обменялись адре­сами и обещали друг другу писать. На прощанье Миша нас сфотографировал, и эта карточка сейчас передо мной.

Я знал и видел романтиков, которые с горящими глазами ехали на экзотические окраины. Они пели «Бригантину» и смотрели вдаль голубыми глазами. Им снились облака, шалаши и любовь. Не все они пред­ставляли себе, что облака – это ливни, шалаш – это насморк, а любовь – это дети.

И среди романтиков начался естественный отбор. Жизнь есть жизнь, и не будем их судить, ведь не из всех людей поэт рекомендовал делать гвозди.

Привет вам, Женя, Слава и Оксана Гарнец!

ОХОТА НА ПАМИРЕ

Охота на Памире, как и во всяком другом месте, на­чинается с рассказов об охоте. Ибо охотничьи расска­зы – важная, едва ли не самая главная составная часть охоты.

Мы – это мои попутчики в путешествии по Памиру Миша Дмитриев и Витя Зеленцов, сейсмолог Слава Гарнец и я – допоздна вспоминали свои охотничьи приключения. Крохотный кишлак Хостав, прилепив­шийся к подножию трехтысячника, мирно спал, а мы глотали чашку за чашкой горячего зеленого чая и ни­как не могли улечься. Сейсмолог Женя, юная жена сейсмолога Славы, проводила воспитательную работу среди будущего сейсмолога Оксаны, которая выделы­вала всякие акробатические трюки в своей колыбельке. Мотоциклетная фара, вытягивая соки из нескольких батареек, освещала увешанную оружием стену ки­битки.

Больше всех владел разговором Слава, бывалый охотник, имевший на своем лицевом счету гигантского кабана весом в триста килограммов, дюжину куниц, нескольких лис, выдру и даже медведя, в которого Сла­ва чуть-чуть не попал. Миша с жаром рассказывал про двух архаров – горных козлов, сраженных его меткими пулями. Витя излагал историю с волком, на биографии которого он поставил точку, а я старался больше мол­чать, так как мои охотничьи трофеи ограничивались галкой, контуженной в детстве из рогатки. Кроме того, меня сильно смущал предстоящий подъем в четыре ча­са утра. Как я ни старался отогнать эту мысль, она на­хально возвращалась и с ухмылкой напоминала, что в самое заветное для сна время меня выдернут из спаль­ного мешка, как морковку.

Не буду вам рассказывать, как это произошло. У ме­ня до сих пор кровь стынет в жилах, когда я вспоминаю эту сцену. Скажу только, что в четыре утра моросил мерзкий дождик, и отвратительный ветеришко задувал холодные капли за шиворот. Я быстро отсырел, как по­лено, и тихо проклял ту минуту, когда мне пришла в голову дурацкая мысль поохотиться в горах.

Однако отступать было некуда, и наш отряд двинул­ся в поход. Как объяснил старожил Слава, в трех кило­метрах от кишлака, в горах, находится крупное место­рождение кабанов с небольшой примесью медведей. По дороге Слава дал нам последние инструкции. Каба­на нужно бить наповал, иначе раненый зверюга, рассвирепев, понесется в атаку, как танк, со страшной скоростью. В этом случае его следует подпустить на де­сять шагов, а потом ловко отпрыгнуть в сторону. Кабан по инерции промчится вперед, а вы должны в это вре­мя, если успеете, вскарабкаться на высокий камень, где будете в полной безопасности. Я выслушал эти настав­ления с огромным вниманием и даже вызубрил их на­изусть. Затем Слава рассказал, как опускать вниз добы­того кабана, но эта часть его доклада показалась мне менее интересной, лишенной практического значения. О медведе же Слава лаконично заметил, что его следует стрелять наверняка либо вообще оставить в покое: тог­да медведь не тронет. Я тут же про себя решил оставить в живых всех встречных медведей, и, как вы убедитесь, мое слово не разошлось с делом.

Три километра по дороге мы отшагали быстро, и Слава начал разыскивать тропу, ведущую в горы. Днем, когда тропа была не нужна, она буквально вязла в гла­зах, но сейчас, в темноте, словно провалилась сквозь землю.

– Вообще-то подъем пустяковый, тысячи две мет­ров, – успокоил Слава. – Полезем так.