Безымянная девушка

Ноа я не вижу, но представляю, как он возится в кухне – засунув за пояс полотенце, отмеривает точное количество экстракта миндаля и вливает его в яично-молочную смесь.

Закрыв глаза, я молча желаю ему добра и иду дальше.

Он позвонил мне на следующий день после Рождества, когда я уже была вместе со своей семьей во Флориде. Тогда я еще не знала, что доктор Шилдс покончила с собой – Томас сообщил мне печальную новость поздно вечером.

Мы проговорили почти два часа. Ноа подтвердил, что доктор Шилдс подходила к нему возле здания, где работает Томас. Я тоже ответила на все его вопросы. Ноа поверил мне, но я поняла, что больше он не объявится, еще до того, как он повесил трубку. И кто стал бы его осуждать? Дело даже не в том, что я переспала с Томасом; груз неприятных воспоминаний, что связывает нас, не позволит нам начать заново строить отношения.

Однако я замечаю, что думаю о Ноа чаще, чем можно было ожидать.

Такие парни, как он, встречаются редко, но, может быть, однажды мне снова повезет.

Я же кую собственное счастье.

Сверяю время по часам на мобильном телефоне. Без двух минут полночь, последняя пятница месяца. Значит, платеж на мой счет уже поступил. «Деньги имеют для тебя жизненно важное значение. Судя по всему, деньги – основа твоего морального кодекса, – написала обо мне доктор Шилдс во время моего первого компьютерного тестирования. – При столкновении финансовых интересов с законами нравственности выявляются весьма любопытные грани человеческой натуры».

Доктору Шилдс легко было сидеть в стороне и судить о моем отношении к деньгам. Она сама имела больше чем достаточно, жила в доме стоимостью несколько миллионов долларов, носила дорогую дизайнерскую одежду, выросла в поместье в Литчфилде. У нее дома в библиотеке я видела фотографию, на которой она запечатлена верхом на лошади. Она пила изысканное вино и про своего отца говорила, что он «влиятельный» человек, то есть богатый.

Ее научные исследования были напрочь оторваны от реальности повседневного существования, в которой основная масса людей живет от зарплаты до зарплаты, а счет, выставленный ветеринаром, или неожиданное повышение квартплаты могут вызвать финансовый эффект домино и в итоге разрушить твою жизнь, что ты старательно строила.

Существует целый ряд основополагающих разноплановых причин, заставляющих человека изменять своим нравственным ориентирам: выживание, ненависть, любовь, зависть, страсть. И деньги.

Ее научно-исследовательский проект закрыт. Новых экспериментов больше не будет. Досье Респондента № 52 дописано.

Однако я до сих пор ощущаю неразрывную связь с доктором Шилдс.

Казалось, она была всеведущей, словно смотрела мне в душу. Казалось, она заведомо знала, что я ей скажу, и вытягивала из меня мысли и чувства, о существовании которых я не подозревала. Может быть, поэтому я пытаюсь представить, как она описала бы мою последнюю встречу с Томасом – ту, что произошла спустя несколько недель после того, как она приняла смертельную дозу лекарства.

Порой, ночами, когда глаза мои закрыты и рядом дремлет Лео, я словно наяву вижу, как доктор Шилдс грациозным курсивом выводит предложения в своем блокноте, а в голове звучит ее серебристый голос, интонационно повторяющий дуги и петли ложащихся на бумагу слов.

Если б доктор Шилдс была жива, наверно, ту встречу она описала бы так:

17 января, среда

Днем, в 16:55, вы звоните Томасу. Предлагаете:

– Может, давай встретимся в баре?

Он сразу же соглашается. Наверно, жаждет обсудить все, что произошло, с единственным человеком, которому известны подлинные подробности этой истории.

В джинсах и блейзере, он приходит в паб «У О’Малли», заказывает виски. Вы уже сидите за деревянным столиком, перед вами – пиво «Сэм Адамс».

– Ну ты как, держишься? – спрашиваете вы, когда он подсаживается к вам.

Он протяжно выдыхает, качая головой. Он похудел, очки не скрывают темных кругов под глазами.

– Не знаю, Джесс. До сих пор не могу поверить.

Именно он вызвал полицию после того, как обнаружил в холле письменное признание.

– Да, я тоже. – Вы умолкаете и, потягивая пиво, продлеваете паузу. – С тех пор, как я осталась без работы, у меня есть время о многом подумать.

Томас хмурится. Возможно, вспоминает, как, сидя напротив вас в своем кабинете, услышал ваш шепот: «Она лишила меня работы».

– Мне жаль, что так вышло, – наконец произносит он.

Вы лезете в сумку за бледно-розовым документом, кладете его на стол и накрываете ладонью, разглаживая помятости на бумаге.

Он опускает взгляд на это документальное свидетельство. Прежде он его не видел – не было на то причины.

– За себя я не очень беспокоюсь, – говорите вы. – Без работы я не останусь. Дело в том, что доктор Шилдс обещала помочь с работой отцу. У родителей много денег уходит на медицинские расходы.