Безымянная Колючка

— На этом наш разговор по душам закончен, декан. – Я придаю своему голосу нарочитую брезгливость, чтобы эта наглая скользкая тварь в полной мере ощутила, как неприятен мне багаж знания о его жалких попытках просочиться в высшие слои общества. – И на случай, если вы вздумаете мне угрожать или каким-либо другим способом попытаетесь испортить мне жизнь, напоминаю, что в моем текущем положении ровным счетом ничто не может испортить мне жизнь еще больше. А вот вы можете потерять все. Доверие за доверие, декан. Вы забываете о моих вопросах, а я делаю вид, что сегодня меня здесь не было.

Я не даю ему шанса ответить – просто ухожу. Потому что, если на чистоту, прекрасно чувствую ту грань, когда загнанная в угол крыса превращается из жертвы в отчаявшегося хищника. И мой визави подошел к этой черте слишком близко.

Глава тридцать первая

Глава тридцать первая

Из сада я практически сбегаю. Так тороплюсь убраться вон, что не замечаю, как едва не сшибаю кого-то с ног. Точнее говоря, и сшибла бы, если бы меня вовремя не ухватили за плечи и не встряхнули. Это действует отрезвляюще.

Я уже открываю рот, чтобы сказать дежурное извинение, когда мой взгляд натыкается на знакомые глаза.

— Рэн… - зачем-то говорю я, припоминая, что мы не виделись с самого Маскарада.

— Йоэль.

Он осторожно ставит меня на ноги и тут же закладывает руки за спину. Мне сразу бросается в глаза его задумчивое настроение. А Рэн и задумчивое настроение так же далеки, как первая и седьмая луны Шиды.

— Ты никогда не научишься смотреть под ноги. – Он бросает взгляд вниз, хамовато приподнимает край моей юбки и присвистывает. – У тебя новая обувь, я погляжу. Нашла себе нового влиятельного покровителя?

— Нет, всего лишь избавилась от старого.

Я уверена, что мой ответ его разозлит. Да, черт подери, я вложила в эти несколько слов всю обиду и яд, которые ношу в душе с тех пор, как этот красавчик показал свое истинное лицо. Но, вопреки моим ожиданиям, он просто кивает.

— Мне всегда нравилось это в тебе - умение выкрутиться из самой дерьмовой ситуации. Поражаюсь, как ты до сих пор не нашла способ сбежать отсюда.

— Как раз раздумываю об этом. Выбираю, что же лучше: начать рыть подземный ход или призвать какого-нибудь демона себе в помощь. Хотя, стоп, я же всего лишь безымянная рабыня, «пустышка», на душу которой ни один порядочный демон не покусится. – Я изображаю вселенскую скорбь. – Так что, видимо, придется осваивать навыки владения лопатой. А теперь извини, я вдруг вспомнила, что у меня как раз нет лопаты - и она мне срочно нужна!

Я пытаюсь его обойти, но Рэн грубо хватает меня за локоть и тащит в ту часть сада, где обычно слишком темно, чтобы я отважилась ходить туда в позднее время суток. Благоразумно не пытаюсь вырваться, прекрасно понимая, что лишь причиню себе вред.

Рэн затаскивает меня в пустую полуразваленную беседку, грубо усаживает на грязную каменную скамью. Я нарочно демонстративно потираю то место, куда он, будто коршун, вонзил в меня пальцы.

— Я, конечно, Безымянная девчонка, но ты-то отпрыск знатного рода и, если честно, я была куда более лестного мнения о твоем воспитании, - зачем-то говорю я. Впрочем, на этот раз спокойно. Вот уж у кого, в отличие от декана, хватит духу придушить меня прямо здесь. – Если ты хотел извиниться за свое поведение на Маскараде, то можешь считать, что в этом нет необходимости: рабыне не позволена такая роскошь, как принимать извинения от высокородных эстрани.

— Тебе угрожает опасность, Йоэль, - торопливым шепотом говорит Рэн.

— Еще бы, меня что ни день кто-то пытается прирезать, - я начинаю загибать пальцы, - спустить с лестницы, взорвать, сжечь, сбросить в пропасть.

Он присаживается на корточки прямо передо мной, сжимает в кулак мои растопыренные пальцы. И, глядя на него сейчас сверху вниз, я будто заново обретаю зрение: Взошедшие, у него в самом деле что-то случилось, иначе откуда взяться этим морщинкам усталости и темным кругам под глазами? Но я лучше откушу себе язык, чем покажу свою жалость. Нет уж, рабыня я или нет, а достоинство у меня еще осталось. Хотя, говоря по правде, оно мне сейчас ой как не по карману.

— Просто послушай меня, - чуть ли не ласково просит он. – Я знаю, что ты упрямая и своенравная, и лучше за ухо себя укусишь, чем прислушаешься к дружескому совету, но тебе придется мне поверить.

— С каких пор мы стали друзьями?

— С тех самых, как я позволил себе грубость в твой адрес. Я был просто очень зол. На себя в первую очередь. И на тебя за то, что ты точно такая же, как она: совершенно не умеешь вовремя останавливаться. Ходишь по краю, а когда тебя предупреждают, что вот-вот – и свалишься в пропасть, подгибаешь одну ногу и отбрасываешь шест.

Когда один человек говорит, что я повторение своей сестры – это звучит как безумная выдумка сумасшедшего. Но когда таких уже двое, и второй на безумца никак не похож, невольно начнешь задумываться, что так оно и есть.