Безымянная Колючка

— Благословенный император Ниберу подумал за всех нас, - злее, чем требовалось, напоминаю я.

И осторожно, но напористо освобождаюсь из его хватки.

Если бы моя сестра была сейчас здесь, она бы пожалела, что отвергла чувства Нэстрина. Взрослость пошла ему на пользу, в особенности взгляду. Теперь в его серых с золотыми крапинками глазах светится печать ответственности за свою семью. Не знаю, как это объяснить, но мне достаточно даже этого короткого разговора, чтобы увидеть в Нэссе разительные перемены. А может, все дело в аккуратной бородке, которая ему ужасно идет?

— Я бы хотел сделать больше. - Он вопросительно ждет, что в ответ на эти слова я озвучу какие-то просьбы.

— И повторить участь моей семьи? Не начинай городить огород. Я почти поверила, что ты выдворил все сквозняки из своей непутевой башки. - Хочется, как раньше, потрепать его по волосам (хотя для этого мне приходилось становиться на носочки), но я снова напоминаю себе, что больше ни на что не имею права. Даже на ностальгию. А точнее - особенно на нее. - Но ты действительно можешь кое-что для меня сделать. Я ничего не знаю о том, что произошло с…

Я осекаюсь, когда его помощница подходит, чтобы подлить чаю в опустевшую чашку господина.

— Подожди меня за дверью, - велит ей Нэсс. Через секунду в комнате остаемся только он и я. Признаться, мне очень нравится этот новый Нэстрин. В особенности то, как мастерски он отдает приказы. – Я доверяю ей, как себе самому. У меня есть для этого веские причины, Йоэль, но это долгая историю. Я услал помощницу ради твоего душевного спокойствия. Так что ты хотела?

— Расскажи мне о заговоре. Все, что знаешь. И я не побрезгую даже самыми невероятными слухами.

— На самом деле я тоже мало что знаю. – Нэсс сам наполняет вторую чашку и протягивает ее мне. – Накануне покушения отца сразил Голод. Те несколько дней пролетели как в тумане. Я нанял лучших лекарей, лучших из тех, которые смогли прибыть до того, как его еще можно было спасти, но с моей стороны было слишком наивно надеяться на благоприятный исход.

— Мне жаль, Нэсс. – Все, что я помню о его отце, умещается в два слова: высокомерный сноб. К счастью, именно поэтому он так ни разу и не почтил наш дом собственным визитом. И у меня были все основания верить, что он понятия не имел о сватовстве сына к бедной эрд’Кемарри, иначе посадил бы Нэсса под замок, пока не одумается. – Я надеюсь, его кончина была скорой и безболезненной.

— Пилигримы все уладили.

Голод – это проклятие одного Забытого бога, который, умирая, наказал нас за проступки наших создателей. Кровь делает нас сильными, помогает нашим ранам быстрее затягиваться, она превращает нас в лучшие версии самих себя. Но иногда кровь превращает нас в одержимых жаждой пить ее постоянно. Это – Голод. И от него нет спасения. Я читала множество медицинских справочников и научных трактатов на тему различных методов, которые помогают притупить ее проявление, но ни разу в жизни не слышала, чтобы кто-то смог полностью заглушить в себе Голод. Пилигримы - орден, который занимается «избавлением» одержимых от страданий. Ни одному человеку, будь он даже Высокой крови, не сойдет с рук убийство высококровного, даже если это убийство из милости. Но после времен Падения Взошедших, когда Голод распространился повсеместно, появились они – Пилигримы, которые наделены высочайшим разрешением на милосердное умерщвление.

Я ни разу их не видела, но слышала, что Пилигримы те еще бездушные монстры.

— Он нашел успокоение, - говорю я просто потому, что должна что-то сказать. Я не мастер высказывать сожаления и соболезнования и не хочу обижать Нэсса наигранной скорбью. Я не знала его отца, и, честно говоря, мне плевать, была ли его смерть легкой или нет. Сейчас я искренне сочувствую вентрану, который, как, оказывается, всегда был добр ко мне. – Ты исполнил свой сыновний долг.

— Я говорю себе это постоянно. – Нэсс ставит чашку на стол, фарфор печально звякает о блюдце. – Прости, мне не следовало так забываться и взваливать на тебя еще и это.

К счастью, я давно научилась пропускать сквозь себя все лишнее и чужое, и весть о кончине его отца трогает меня в той же степени, в какой бы тронула весть о смерти муравья.

— Когда отца не стало, мне пришлось заниматься похоронами и вступать в свои права скарта. Брат… - Он мнется, видимо, переворачивая еще одну неприятную страницу своей жизни. - Все эти обязанности не для него. Не представляешь, сколько всякого дерьма нужно делать ежедневно, чтобы земля, на который живешь, приносила доход, чтобы отваживать разбойников от своих границ. В какое вонючее болото нужно влезать, чтобы приструнить соседа, разинувшего пасть на чужую землю.

Я как раз прекрасно представляю, потому что частенько отец занимался этим в библиотеке, где я запросто пряталась в плохо освещенном уголке. И прекрасно знаю, что Старшие семьи живут в ладу друг с другом только по двум причинам: чтобы затравить более слабого или чтобы объединиться против более сильного.