Безымянное имя. Избранное XXI. Книга стихотворений

…в полнеба? да какие тут полнеба! —
одна бравада
летишь и радуешься: ты – планета
Звезды Барнарда

коль в карусели той не поквитались

так уж не сетуй
ни разу – мёртвые – не повидались
звезда с планетой

в руках давно исчахнувшего света

тьма изнывает
планета знает, что она – планета
звезда – не знает

не зря бессонный телескоп смыкает

слепые очи
планета безымянная стекает
слезою ночи

…звезда моя двоюродная мама

вглядись так что же —
фантом приблудный ёжик из тумана
вдруг мы похожи
верни забытым языку и зренью
восторг и пламя
Сверхновая – я твоему горенью
мешать не вправе

а нет так отвернись чужая сроду:

лети мол с миром
ползком по галактическому своду
хоть к чёрным дырам!

Толстожурнальное

Чем не роман!.. Однако ж не роман:
«Вот жизнь моя…» Чем в толчее беззвучной
не эпопея суеты фейсбучной,
беспамятства застёгнутый карман…

Чем не судьба! Кто ж спорит – да, судьба:

архивов тлен, гербарии империй
плюс дактилоскопия суеверий,
что редко доживают до Суда.

И чем не зоркой зрелости года

и скрытой грустью полные страницы —
не отстраниться, не посторониться.
И чем это не знанье навсегда —

что мы затем, быть может, не умрём,

что все-таки умрём – и, видно, скоро.
Былого спора доблестная свора
подстережёт и там нас – за углом,

творцы и их подельники, вчерне

усопшие – они придут за нами,
чтобы однажды чьими-то словами
признать:
нас было много на челне…

«Нас было много на челне…»

Я гимны прежние пою…

А. П.

Нас было много на челне
со знаком пепла на челе —
и, подчинясь каким-то рунам,
мы за каким-то, блин, руном
гребли куда-то там с трудом…
Но что поделать: мир был юным.

Нас было много на челне,

когда заплакал в тишине,
в хлеву – малыш, дитя мигрантов,
и Вифлеемская звезда
покрыла светом навсегда
мечты пигмеев и гигантов.

Нас было много на челне.

И жизнь мы прожили вчерне,
и все зарыты в чернозёме —
за родину ли, за царя,
за первого секретаря,
за то, чтоб мыши жили в доме.

Нас было много на челне,

когда в Афгане и Чечне
кричала в нас пригоршня праха,
и луч по танковой броне
скользил – и в вышней глубине
мы шёпот слышали аллаха.

Нас было много на челне —

в который век? в какой стране?
О, по какой мы шли трясине
и не запомнили святынь:
звезда Полынь, земля Аминь,
но веры нету и в помине.

В дерьме, в огне, в родной стране,

но с Божьим словом наравне
в аду, в раю, идя по краю
и повторяя «Мать твою!..»,
я гимны прежние пою
и родину не укоряю.

Нас было много на челне…

Зеркало