Безымянное имя. Избранное XXI. Книга стихотворений

сюда где остров сахалин не долетает баргузин
зато допёрли зейбаржанец и грузин
дома на слом борьба со злом и тектонический разлом
и сам себя под ор подъём зовёшь козлом

дурилы не обижайте курилы

вам вилы когда сибирь от москвы полыхнёт
кавказы плюс гор памирских проказы
заразы и каждый вор и проглот

итог сынок владивосток там радиации исток

в груди лимонника листок и стронций бел
там много всяких фукусим но ими я не укусим
залп град калаш макар максим вот мой удел

японцы переходите в чеченцы

червонцы и всем народам шахидский прикид
россия я твой в погонах мессия
спроси я – ответ один: вечный жид

тряхнуло блядь а наплевать под одеялом благодать

хоть тыщу лет проголодать придется нам
восходит день бежит олень дороже женщины женьшень
хрен на часах торчит как пень и сам ты хам

далёко алеет бомба востока

дум стоко что ты земеля хоть волком завой
всё злее всё горячей и круглее
та гея что греки звали землёй

я тута в месяце таммуз духовной жаждою томлюсь

меня не душит здешний груз иди всё нах
мир мглой томим мне скучно с ним где вечен и невыразим
всех шестикрылых хиросим дымится прах

незваны вот-вот придут океаны

барханы дрожат от бурь закипевших вдали
за нами ещё вернётся цунами
и нас утащит туда откуда пришли

Два сонета

70-е

Ещё дрожит пугливый флюгерок —
бездомный дрон над пристальною башней.
Ещё закат, похожий на вчерашний,
не догорел. Всё скрыто между строк.

Жива надежда в сумерках дорог —

она обманчивее и пустяшней,
чем пополудни, и характер наш в ней:
увидеть не начало, но итог.

Ещё предметы сохраняют цвет,

ещё не все ночные кошки серы,
но дню уже суда и веры нет.

Чем этот миг – а чем он, кстати, плох! —

не смена двух заждавшихся эпох,
истосковавшихся по чувству меры?

90-е

Свершилось! Перед бездною стоим,
ломает плечи тяжесть ожиданья,
горчит в груди искусство выживанья,
скукожилась душа, как третий рим.

Уходят дети к алтарям чужим

под дудку крысолова мутной ранью,
мир выдохнешь навстречу умиранью —
но каждый вдох опять непостижим.

Затихнем, веру терпкую тая.

Что толку ныть – её мы звали сами! —
нависла тень: огромная змея

заменит небо. Молча из берлог

ползёт на зов гипноза бандерлог,
как в прежние века под небесами.

Сомнамбула